Танцующие фаворитки

Александра Иосифовна завела роман с композитором Иоганном Штраусом во время пребывания того в России – в 1856 году музыканта пригласили в Россию для дирижирования концертами в Павловске, чем он и занимался 15 сезонов. Напоминаем, что в Павловск была проложена из Петербурга первая в России железная дорога, и Штраус всегда завершал программу вечера точно к отбытию оного поздно вечером в столицу. Александра Иосифовна даже вышила ему подтяжки, Иоганн же посвятил ей вальс «Александра», а ее супругу – кадриль «Терраса Стрельны» – в память посещения тамошнего дворца. Эта любовь, усиленная романтической музыкой венского короля вальсов, оставила такой глубокий отпечаток в памяти великой княгини, что она вновь пригласила Штрауса посетить Петербург, когда тот был уже стариком. Помимо этого Александра Иосифовна увлекалась и другими мужчинами и, по утверждению князя С.Д. Урусова, доводила своим темпераментом до истощения адъютантов мужа. Были ей свойственны и нетрадиционные наклонности. По рассказам жителей швейцарского города Веве, во время проживания там в пансионе «Эрмитаж» она имела «недоразумение» с девочками 14 и 16 лет, и по требованию возмущенных матерей и во избежание скандала выплатила им соответственно 8 и 10 тысяч франков.

Константин Николаевич был человеком чрезвычайно деятельным, помимо специального обучения, полученного в юности и молодости в области военно-морского флота и приобретенных соответствующих чинов, он был еще председателем Комитета по крестьянскому вопросу (не надо забывать, что этот орган ведал освобождением крестьян от оков крепостничества) и в течение 16 лет председателем Государственного Совета. При дворе великий князь слыл вольнодумцем, и с ним действительно было связано много реформ на флоте и в управлении государством. С воцарением на троне Александра III, человека консервативных воззрений, его уволили в отставку, и с тех пор Константин Николаевич вел спокойную жизнь частного лица либо в своем крымском поместье Ореанда, либо за границей, но отнюдь не в обществе своей ветреной супруги. Та удалилась в Павловск, где занималась устройством жизни своих детей, причинявших ей немалые хлопоты.

Как известно, бес поселяется в ребре мужчин обычно после того, как они перешагнут сорокалетний рубеж. Так и произошло с Константином Николаевичем, который в начале семидесятых годов завел интрижку с балериной Анной Васильевной Кузнецовой (1844–1922), превратившуюся в крепкую привязанность и оборвавшуюся только с его заболеванием: апоплексический удар, поразивший его в 1889 году, превратил его в парализованного старика, потерявшего дар речи.

Анна Васильевна Кузнецова была из числа тех типичных полусироток, лишних ртов, которых родня всеми силами старалась сбыть с рук и пристроить на казенный кошт в Театральное училище. Однако же она была отнюдь не девочкой без роду-племени. Почти ничего, кроме имени и фамилии, не известно о ее матери, у которой случился роман с великим русским актером В.Д. Каратыгиным. То есть кроме безотцовщины (трагик скончался, когда близнецам, Анне и Александру, исполнилось 6 лет), дети были еще и незаконными. История умалчивает о том, кто именно способствовал поступлению близнецов на балетное отделение Театрального училища, вполне возможно, об этом позаботились либо театральные чиновники, либо соратники Каратыгина по сцене. По окончании училища оба были зачислены в балетную труппу Мариинского театра, впрочем особых сценических достижений не выказали.

Почти ничего не известно и о балетной карьере Анны, девушки весьма привлекательной. Исполняла она лишь третьестепенные роли, о ее личной жизни история умалчивает до тех пор, пока примерно в 1871 году она не пленила великого князя. Анна была уже не юной выпускницей училища, вполне возможно, что у нее ранее имелись и другие поклонники. Конечно, возможности, открывавшиеся перед содержанкой великого князя, не шли ни в какое сравнение с теми, которые мог предложить более скромный воздыхатель. Время показало, что Константин Николаевич все больше привязывался к своей пассии. В этом незаконном союзе пошли рождаться дети: в 1874 – Сергей, к сожалению, не проживший и года, в 1875 – Марина, а в 1876 году балерина оставила сцену, и было принято решение свить нечто вроде уютного семейного гнездышка. Константин Николаевич обо всем честно рассказал жене и призвал ее «соблюдать приличия».