Танжер

– Но, а он подскочил, как испанский мачос, отстранил меня, и вы начали такие страстные испанские танцы танцевать под «Джипси кингс». Бамболео-о, бамболео-о…

Она счастливо засмеялась, глаза ее блестели.

– Анвар, давай пойдем к вам, позвоним, может быть, он уже дома?

– Сейчас, я искупаюсь, я весь день хотел искупаться.

– Ну не знаю, Анвар, как ты не боишься?

Я разделся. Обняв себя руками, вошел в воду по щиколотки, оглянулся. Ксения сидела на корточках и мелкими глотками отхлебывала из банки. Вода показалась грязной и липкой. И как-то холодно стало.

– Мне кажется, что ты права была насчет воды, Ксения. Не буду купаться, расхотелось, – я одевался, пощипывало щиколотки.

Наверное, так и не придется искупаться в этом году.

– Анвар, а давай еще купим выпить?

– Точно, давай, я сам хотел тебе предложить. Иду и думаю, может ей еще предложить выпить?

– Не надо, я сама куплю, у меня есть деньги. Только я не буду джин.

– И я, надоедает этот вкус. Всякий специфический вкус надоедает.

– Ага. Может, «Хванчкару» купим? Ты пил ее?

– Нет, – серьезно сказал я. – Но, говорят, вкусная. Очень. Советую.

Летом квартира не казалась такой страшной, как зимой. Я варил пельмени, разгонял наглых тараканов. Она сидела в моей комнате склонившись, приобняв трубку. Удивительно, как женщина может быть красива и грациозна во всем, даже когда звонит по телефону, даже когда на нее никто не смотрит.

– Ксения, а давай стол поставим напротив телевизора, будем пить и смотреть «Андеграунд».

– Что ты говоришь? Давай…

– Окно откроем, будто у нас там персиковый сад… Та-ак пельмешки-мельмешки, вино-шмино, стол-шмол, сделаем все, чтоб культурно-мультурно посидеть…

– Мне есть еще нельзя, наверное?

– Почему?

– А сколько времени прошло?

– Да уже часа три, точно, прошло… блин, как же время летит!

– Где же он может быть?

– Появится, лазит где-нибудь, хоть делом занялся. Ты просто привыкла, что он всегда рядом.

– Ну да, – обрадовалась она. – Точно. Вот почему. Ты это хорошо объяснил.

В дверь позвонили. Она вздрогнула. Димка был такой нарядный и модный, точно заскочил в дом с летнего карнавала. Туфли с узкими, квадратными мысками, черные джинсы «Версаче», ремень с железными пластинками и серебристая рубашка в клеточку – все поддельное.

– Пьете? – сказал он и посмотрел, будто ища третьего. – Хорошо. Я прямо как чувствовал. Я сейчас приду.

И ушел.

– Он смешной такой, так волосы аккуратно зачесаны, эти круглые очки, как отличник, – сказала Ксения. – И видно, что он такой хорошенький и послушный был в детстве. Его, наверное, мама очень сильно любила.

– У него тоже отца не было… Ксения, ты знаешь, как он поет, даже странно… Лучше бы он вовсе не пел!

– Можно я еще позвоню?

– Здесь мужик один, он сидел в тюрьме, так он даже плакал, что за воздействие такое?

– Ни за что бы не подумала, что Димка в тюрьме сидел!

– Нет, я говорю, мужик сидел, который здесь живет.

– Так и не появился Гарник. Может, я номером ошиблась, еще раз?

Вернулся Димка с двумя бутылками «Хванчкары».

– Дим, ты че, совсем что ли, зачем две-то?

– Да? А я все думал, может, три взять? Анварка, вот увидишь, мало будет! У меня сегодня настроение такое какое-то.

– Ксень, а ты знаешь, что Димка грузин?

– Не-ет.

– Смотри у него какие руки волосатые.

– Дим, ты грузин?

– Грузин.

– Ни за что бы не подумала.

– Ох, я так люблю этот момент, ребята! – Димка показал на экран. – Вот смотрите, он сейчас ей скажет: «Твои руки тако бели, тако нежни…» Анварка, сделай громче!

– А где пульт?

– Блин, я сейчас свой принесу! – Он убежал и вернулся с большим пультом от «Грюндика».

– «Твои руки тако бели тако нежни…»

– Блин, я сейчас назад перемотаю. А она скажет: «Лажешь, лажешь Марко».

– Анвар, может, вообще звук убрать, пусть Димка сам озвучивает?

– Она сейчас ему скажет: «Како лепо ты лажешь, Марко!»

– «Како лепо ты лажешь, Марко»!

– Как я люблю этот момент, когда их бомбят, а они танцуют, и он наливает ей вина из этого графина.

– Я так всегда хотела выпить из этого графина!

– Ты смотрела этот фильм, Ксения?!

– Конечно! А как она потом сама будет пить, а ведь она до этого вообще не пила, всегда вы так мужчины…

– Дим, оказывается, у Нины Васильевны есть еще один сын, и он сидит в тюрьме.

– У вас тут что, все сидели в тюрьме? – засмеялась Ксения. – Этот сидел, и Димка сидел.

– Я сидел? – удивился Димка.

– Да, мне же Анвар сказал.

– Нет, Ксения, я сказал, что Анатоль сидел.

– Да хрен с ними, Анварка… Выпьем за то, что мы сидим… мы сидим вне времени и пространства, – сказал Димка и поправил очки. – И может быть, мы монголо-татары или варяги, главное, что мы вдруг встретились в летящих с ужасной скоростью разных мирах… за вас, ребята. Может быть, мы никогда больше не увидимся.

Я пил с невероятным наслаждением это дешевое вино. И с какой-то жаждой.

– Мы увидимся, неудачник Джон, – сказал я. – Я вот сейчас почувствовал, когда мы все будем ТАМ, мы вдруг вспомним, как мы сегодня сидели, и вдруг узнаем этот земной момент, и узнаем друг друга и вспомним, как ты это все говорил.

Мы снова выпили.