Таракан

– Взять хотя бы меня. Или любого из вас. В следующем году я должен побывать во всех мировых столицах в рамках «Глобальной Британии», убеждая другие правительства присоединиться к нам. А моя зарплата составляет 141 405 фунтов стерлингов в год.

– И что?

– Этого слишком много для жизни, даже при всех моих расширенных семейных обязанностях. Откуда я найду столько времени на покупки, чтобы обеспечить свою работу?

Снова послышался тихий шорох из-под стола. Джим оглядел комнату. Может, Бенедикт пытался острить? Может, он обращался ко всем?

Премьер-министр уставился на него в крайнем негодовании.

– Едрена вошь, откуда мне… да просто, э-э…

И снова его выручила министр транспорта, Джейн Фиш.

– «Амазон» в помощь, Бенни. Один клик. Купи себе «теслу»!

После такого элегантного решения все выдохнули с облегчением. Премьер был готов двигаться дальше, но Сент-Джон не унимался.

– Я волнуюсь. В твой День Р фунт наверняка упадет.

Твой? Это было уже слишком, но премьер включил обаяние.

– Это поможет нашему импорту.

– Об этом я и говорю. Об экспорте. Нам придется перевести еще больше денег за рубеж.

Джим произнес, словно говорил с ребенком:

– Достигнув денежного баланса, мы заработаем на импорте.

– Через три года все, что у нас останется, это Сент-Китс и Невис [9]. Джим, это может погубить нас.

Все министры внимательно следили за этим противостоянием. Премьер-министр неожиданно рассмеялся, и это был искренний смех, потому что он не только представил необъяснимую смерть министра иностранных дел, но и его похороны, со средним размахом, на которых Джим произнесет заключительное слово. Собор Святого Павла. «Нимрод» Элгара. Конная гвардия. Это напомнило ему, что он еще не завтракал.

– Что ж, Бенедикт, как сказал Карл Маркс, нужно сильно постараться, чтобы погубить государство.

– Это сказал Адам Смит.

– Тогда тем более.

Министры расслабились. Они сочли это решающим, безапелляционным аргументом. Джим перевел дыхание, собираясь перейти к следующему вопросу.

Но министр иностранных дел опередил его:

– Теперь о важном.

– Бога ради, приятель, – проворчал министр внутренних дел, Фрэнк Корд.

Бенедикт сидел напротив министра обороны. Они обменялись взглядами, и Баттон пожал плечами и опустил взгляд на свои руки. Сам им скажи.

– Обстановка еще уточняется. Официального заявления пока не было. Но мне сказали, что «Дейли мейл» собирается написать об этом на своем сайте. Так что вы все должны знать. Обычно я не…

– Давай, выкладывай, – сказал Джим.

– Сегодня утром, чуть позже семи, французский патрульный корабль налетел на «Ларкин», наше рыболовецкое судно, у побережья Бретани, вблизи Роскофа. Разрезал его надвое. Шесть человек команды. Всех выловили из пролива.

– Рад это слышать. Ну а теперь…

– Все мертвы.

Премьер-министр и его коллеги привыкли относиться к смерти как к статистике, с непременными поминками в виде гигиенической профилактики и с подобающими приличиями – Джим отогнал эти мысли. Он знал достаточно, чтобы произнести после недолгой паузы:

– Трагично. Но в море всякое бывает. Зачем нам это обсуждать?

– Судно занималось незаконным промыслом. В прибрежных водах Франции.

– Ну и?

Секретарь иностранных дел опустил подбородок на руки.

– Мы держали это в секрете, пока оповещали родственников. Но новость просочилась в «Твиттер». Теперь общее мнение таково, что французы намеренно протаранили нашу лодку. Утверждая свои территориальные права.

Канцлер герцогства Ланкастерского сказал:

– А что говорят французы?

– Густой туман, мелкая деревянная лодка, в двух километрах от берега, транспондер почему-то был выключен. Корабельный радар ничего не показывал. Данные наших ВМС и другие источники подтверждают все, что они говорят.

– Что ж, тогда все вполне ясно, – сказал министр юстиции.

Министр иностранных дел взглянул на свои часы.

– С минуты на минуту «Мейл» выбросит горячую новость на свой сайт. С патриотическим запалом. Скоро это разлетится по всему интернету. Скверная получается картина. Пятнадцать минут назад, пока мы тут сидели, кто-то бросил кирпич в окно французского посольства.

Выдержав паузу, он посмотрел на премьер-министра.

– Требуется заявление с самого верха. Чтобы прекратить это безобразие.

Все посмотрели на Джима, который откинулся на спинку кресла и произнес в потолок:

– Хм-м-м.

Бенедикт добавил мягким тоном:

– Плюс звонок французскому президенту, под запись?

– Хм-м-м.

Все смотрели и ждали. Наконец Джим вернулся в нормальное положение и кивнул секретарю кабинета, сидевшему, как обычно, в стороне от остальных.

– Если их будут хоронить вместе, я хочу быть на похоронах.

Министр иностранных дел начал говорить:

– Это может показаться слегка…

– Погоди. Лучше даже так. Если гробы прибудут вместе, а вы уж, бляха-муха, проследите за этим, я намерен быть там, на пристани, аэродроме, где угодно.

Пока остальные сидели не шевелясь, не столько от возмущения, сколько от изумления, министр иностранных дел дрожал мелкой дрожью. Казалось, он был готов встать, но взял себя в руки.

– Джим. Так нельзя.

Премьер-министр неожиданно повеселел и произнес в оживленной, игривой и насмешливой манере: