Таргитай

В животе заурчало снова, да так громко, словно из трясины на болоте выходит воздух. Ноздри затрепетали, учуяв еду. Таргитай бросился к подносу, словно его морили голодом целый месяц. Всё едва тёплое, но в ноздри всё равно шибает сводящий с ума мясной дух, запах острых приправ.

Он бросился уничтожать зажаренного гуся, отрывая здоровенные ломти и запихивая в рот. Когда остались начисто обглоданные кости, принялся за запечённых в тесте и фаршированных орехами перепёлок. Затем переключился на жареных карасей. Косточки выплёвывал прямо на деревянный поднос.

Потом очередь дошла до блинчиков с ягодами и мёдом. Таргитай громко чавкает, глотает, практически не жуя, как изголодавшийся пес.

Съев всё до последней крошки, лениво вытер рушником губы и пальцы. Живот раздулся, пришлось распустить пояс на пару дырок. Он скинул богатые одежды и облачился в портки с волчовкой и поясом. С этой одежей уже сроднился и не променяет ни на какую другую.

Затем блаженно закрыл глаза и откинулся на ложе, закинув под голову руки. В тот же миг в стене неслышно приоткрылась дверь, незаметная из-за покрывающих стену барельефов. В комнату ступила невысокая человеческая фигурка.

Она медленно вышла из тени, и свет луны упал на юное лицо девушки, заиграл на светлых волосах, что водопадом спускаются на хрупкие плечи.

Всё тот же зелёный охотничий костюм, только нет шапочки, которая была в первую встречу с Таргитаем. Глядя на сладко спящего и плямкающего губами невра, София присела на край ложа и несколько мгновений любовалась спящим.

Затем протянула руку и коснулась его ладони, легонько сжала.

– Таргитай! – позвала она, и на лице расцвела нежная улыбка. – Таргитай, проснись!

Воротник зелёной шёлковой куртки расстёгнут, там виднеется бледная, нетронутая солнцем кожа. Ещё ниже ткань легонько натягивают тугие кончики грудей.

Выражение лица дудошника изменилось, брови взлетели, демонстрируя удивление, словно он во сне узрел диковинное существо.

– Таргитай! – вновь негромко позвала принцесса, не отводя глаз от лица и золотистых волос, разметавшихся по подушке.

Невр вздрогнул и открыл глаза. Он спросонья принялся всматриваться до рези в глазах, пытаясь понять, кто перед ним.

Наконец, на лице проступило узнавание. Не отводя удивлённого взгляда, он поднялся и, отодвинувшись, сел на подушку.

– Царевна София, – сказал он сонно, зевая во весь рот, – что ты здесь делаешь? Юные девушки не должны пробираться по ночам в спальню к мужчинам. Всё должно быть наоборот.

Девушка прожгла его негодующим взглядом. Однако негодование ушло, взгляд сделался тёплым и заинтересованным, хотя ещё и остались следы возмущения.

– Вот именно, что наоборот! – согласилась она расстроенно. – С того самого дня, как ты появился во дворце, то ни разу ко мне не зашёл! Я тебя ждала, могучий Таргитай! Хотела поблагодарить за то, что спас меня, выхватил из рук разбойников…

Дудошник снова зевнул, прикрыв рот широкой ладонью.

– Пустяки. Я всегда рад сделать доброе дело. Тем более, когда в беде юная дева.

София придвинулась ближе, смотрит в пол. Скулы её порозовели.

– Скажи, герой, а зачем ты тогда бросился на мои носилки и сломал их? Ведь, если бы ты этого не сделал, мне не пришлось бы убегать, и меня не настигли разбойники.

Она устремила на Таргитая взгляд, полный надежды.

– Скажи мне честно, зачем? Неужели не мог пройти мимо, убоявшись стражи и наказания?

В голосе и взгляде девушки столько нежности, столько жара, что Таргитай беспокойно заёрзал.

– Какие чувства вели тебя в тот момент? – спросила она. – Это была… любовь?

Таргитаю в лицо бросилась краска. С губ едва не сорвалось, что она ещё ребёнок, а он принял её за взрослую девушку, но вовремя прикусил язык, чего раньше с ним не случалось. Перед лицом вдруг мелькнул образ белокурой Даны с сыновьями на руках.

– Прости, царевна, – молвил он, отведя глаза, с ужасом понимает, что врёт впервые в жизни, и это даётся с огромным трудом, – была жара, я выпил вина на постоялом дворе. Вот меня и… развез… гм… в общем, я не ведал, что творил. Хотелось разрушить весь город. Когда я пьяный, я буйный… Сама знаешь, как бывает у мужчин – кулаки чешутся набить морду, поломать мебель, побить посуду, женщин потискать… в общем, прости, что разбил твои носилки. Они были красивые, тебе в них было очень хорошо… к лицу… гм…

– Но ты же сказал, что хотел потискать женщину! – воскликнула София. – Твоё желание можно исполнить!

Она подалась вперёд, губы её приоткрылись. Голос Таргитая прозвучал, как удар топора, что вонзился в самое сердце, перерубил светлую жаркую нить, что потянулась от царевны к этому варвару.

– Я не могу. Прости… Сам не знаю, что со мной творится…

Девушка дёрнулась, как от пощёчины, закусила губу. Её щеки залила бледность. Некоторое время оба молчали.

– У тебя есть семья? – спросила девушка потухшим голосом. – Жена и дети, что ждут твоего возвращения?

– У меня три сына, – торопливо выдал заготовленный ответ Таргитай. – Арпо, Липо и Коло! Их мать – богиня Дана, что властвует над великой рекой Данапр.

Девушка словно его не услышала.