Таргитай

– Сколько к моему отцу приезжает князей, витязей, героев! – произнесла она, теперь уже холодно. В глазах полыхнула обида. – Все просят моей руки! Что с тобой такое, что царская дочь, к которой сватаются лучшие из окрестных царств, сама пришла к тебе, но ты оскорбляешь отказом?!

Таргитай ответил честным, открытым взглядом, развёл руками. На лице царевна заметила смятение, а в глазах – странную тоску.

– Некоторое время назад, – сказал он, медленно подбирая слова, – я и двое моих друзей поднимались в вирий, где я говорил с самим Родом… Потом спускались в подземный мир… Потом я запряг…Ни к чему тебе знать, что было потом, но… в общем… теперь я… из меня сделали…

Таргитай на мгновение замолк, но потом заговорил снова. Плечи поникли, взгляд светится вселенской печалью.

– В общем, на мне теперь столько ответственности, и я постепенно начинаю её ощущать. Эта тяжесть сильнее, чем у Атланта, который держит на плечах небесный свод. Я чувствую, что больше не могу жить как прежде – беспечной жизнью, как простой человек, будь то смерд или царь.

– О какой ответственности ты говоришь? – спросила София с непониманием. Но обида ушла из её взгляда. Теперь там появилось сочувствие. – Тебя назначили управляющим? Посадили на трон? Разве ответственности больше всего не у царей? Но если так, то ты тем более достоин взять меня и стать моим мужем!

Таргитай покачал головой, из взгляда не уходит горечь.

– Мне дано больше, чем любому царю. И ждут от меня намного больше. А сколько ожидают – столько и спросят!

Взгляд девушки поник.

– Я понимаю. Ты принял обет безбрачия. Это воистину труднее, чем быть царём… Видимо, готовишься в волхвы. Что ж, быть служителем богов – священное и благородное дело.

Она вскинула голову. Блестящие в свете луны слезы прорвали запруду и заструились по щекам. София вымученно улыбнулась, царская дочь должна улыбаться, даже если её душит величайшая печаль в мире.

– Знай, что, если ты вдруг откажешься от обета или с тебя его снимут… я буду тебя ждать!

Голос девушки сделался твёрдым. Она вытерла слёзы, взгляд принял жёсткое выражение. Беспечность и веселье исчезли.

– Клянусь небесным кузнецом Сварогом, – молвила царевна, – что не выйду замуж, пока не придёт моя двадцатая весна! За это время ты успеешь исполнить все обеты, которые взял. А потом – вернуться сюда и взять меня вместе с царством. Всё это твоё по праву, Таргитай!

Встав с ложа, она подошла к стене.

– Как ты проникла сюда? – спросил ей вслед дударь. – В коридоре наверняка стража.

– Этот дворец полон тайных ходов, – сказала девушка, не поворачиваясь. – Я давно изучила их все.

Открыв потайную дверцу, она шагнула в темноту, и невр снова остался один в комнате.

Бросив взгляд в окно, Таргитай увидел, что небо на востоке уже начинает сереть. Мысли о предстоящей войне вновь раскалывают голову изнутри, жужжат, как растревоженные пчёлы. Он и в самом деле только теперь стал осознавать всю тяжесть ноши, что свалилась на его плечи. Боги тоже могут быть ленивыми, думал он, и всё пускать на самотёк. Но он так поступить не может!

Его грызло то, что погибнут люди. Тысячи. Десятки тысяч! Поля обагрятся кровью. Стон и плач зазвучат по всем землям в округе. Тысячи погребальных костров вознесут в небо погибших, которые ещё долго могли бы наслаждаться жизнью, дарить друг другу любовь, искоренять зло.

Встав с ложа, Таргитай решительно затянул пояс, перебросил через плечо перевязь, где уже залежался без дела Меч, и подошёл к окну.

Выглянув, он заметил в бледном свете уходящей луны сочленения между камнями ниже вдоль по стене. Полагаясь на авось, с колотящимся от рвения сердцем, дудошник вылез из окна. На всякий случай, произнёс заветное слово «хусим». Осторожно, как паук, стал двигаться по стене вниз, поочерёдно переставляя руки и ноги, цепляясь за щели и выступы.

Глава 8

Из города выбрался легко. Сонные стражники узнали могучего варвара, без вопросов открыли ворота. На просьбу Таргитая дать коня вывели крепкого жеребца, красивого, с большими умными глазами. Сами смотрят с безмерным уважением, лица светятся от счастья, готовы хоть портки с себя снять, если этот богатырь попросит.

Вскочив в седло, Таргитай понёсся по опустевшей дороге, глядя, как уходящая ночь стремительно летит навстречу. Мир вокруг слился в сплошное чёрно-серое пятно, клинок рассвета уже распорол мир, и теперь медленно расширяет алую рану, гонит остатки ночи назад в царство Ящера.

Невр не помнил, как промчался весь путь до леса, а потом отпустил коня. Тревожные мысли отпустили лишь, когда добрался до поляны с избушкой Яги, и высоко над миром начало вставить огромное ярко-розовое солнце.

Поднявшись по скрипучим ступенькам, невр толкнул дверь. Навстречу ударил тяжёлый, настоянный на травах воздух, приправленный запахом горящей лучины.

Мокошь сидит у стены с прялкой, пальцы привычно выплетают нить из охапки спутанной сияющей шерсти.