Тарковский и я. Дневник пионерки

Скажи ему: моя проблема заключается, прежде всего, в следующем: что мне делать, если я буду гореть со страшной силой здесь в Италии? Я хочу закончить картину. Я должен ее закончить.

Если «они» будут вывозить нас насильственно, то как и чем можно заручиться в этом случае? Как это все организовать технически в моем положении? Я не знаю, как это сделать! Кто может поддержать меня и мою семью?

Я прошу его узнать: порвав отношения с СССР, могу ли я рассчитывать получить сюда бабушку и сына? Сумеет ли он организовать международную поддержку на всех уровнях? Сейчас другая ситуация: я нахожусь здесь не один, а с женой (имелось, очевидно в виду, что в Швеции он собирался остаться один — О. С.).

Надо сказать, что я жалею, что не переговорил с ним, когда мы были рядом, но тогда я только ожидал приезда жены (значит Алькмар приезжал в Рим, но до приезда Ларисы, а тогда Андрей еще не решил оставаться? — О. С.)

Как я должен себя вести в этой ситуации и тактически, и дипломатически? В этом мною нужно руководить.

Мое грядущее положение в Союзе видится мне безвыходным: изменения в сценарии уже повод для травли.

РАИ (итальянское телевидение) — учреждение, где я сейчас работаю, заключившее контракт на картину с советской стороной, как государственное учреждение будет соблюдать дипломатический интерес, то есть в ситуации моего конфликта с Союзом РАИ не будет на моей стороне (тоже Гуэро!). Это ведь не частный продюсер!

Я знаю, что меня собираются вызвать в Москву — письмо — я буду тянуть до последнего, но, на крайний случай, на что я могу рассчитывать?

Есть ли возможность надеяться, что чье-то правительство предложит мне работу и обратится к нашему правительству за разрешением на эту работу? (sic!) Для чего? Чтобы я мог приехать в эту страну на несколько лет с семьей для работы над фильмом или, возможно также, для преподавательской деятельности.

Мне нужно было бы такое предложение, чтобы постараться не рвать полностью контакты с Советским Союзом и оставаться советским гражданином.

Причем нужно как-то синхронизировать мои действия, направленные на возможность остаться здесь, на Западе, потому что я сам тоже предпринимаю некоторые шаги — чтобы наши действия не перебивали и не дублировали друг друга.

Скажи, что я получил письмо от нашего общего друга (кажется, если я точно помню, речь шла об эстонце, тоже навещавшем его в Риме — О. С.) — но сможет ли помочь мне шведское посольство здесь, в Риме, и что делать, если начнется полный разрыв отношений со стороны Союза?

Я рассчитываю на их помощь, потому что искать для этой цели новые контакты очень опасно. А если только обнаружится факт, что я ищу здесь работу, я в ту же минуту окажусь под микроскопом. Так что еще раз повтори, что мне не хотелось бы искать новые пути, то есть новые контакты.

Что меня беспокоит? То, что, как только они почувствуют или узнают мое намерение остаться, что я совершил в этом направлении какой-то шаг, то КГБ приведет в исполнение испытанные методы, то есть попробует похитить меня и переправить в Москву — можно ли в таком случае рассчитывать на чью-то мгновенную помощь?

И вообще, есть ли основания мне бояться такого рода действий? У меня буквально не хватает мозгов и опыта — ведь я не дипломат, не политик, не общественный человек.

Но ясно одно, что мое письмо (Ермашу, которое я приводила выше в набросках — О. С.) вызовет бурю.

Еще раз: идеальный вариант для меня — это получить приглашение на государственном уровне и просить, чтобы мне разрешили поработать здесь у нашего правительства.