Тарковский и я. Дневник пионерки

Заткнув первое впечатление на задворки сознания, я уперлась в главную тему — уникальной художественной личности Тарковского, далекой от политики, и особенности его частной человеческой ситуации. С горячностью, определявшейся моим страстным желанием помочь великому художнику, я стала убеждать Максимова в том, что он требует к себе специального нежного отношения. Нельзя, мол, сбрасывать со счетов, что у него в Союзе остались сын и отец, большой русский поэт, что он не может рисковать не только их судьбой, но и судьбой своего первого сына Арсения. А потому Тарковский не может пользоваться прямыми антисоветскими выпадами. Я расписывала вновь и вновь ситуацию Арсения Тарковского, который начал публиковать свои собственные стихи сравнительно недавно, и Андрей не может решиться помешать его более или менее спокойной старости всякого рода громкими идеологическими заявлениями. Приводила в пример свой собственный опыт, который также известен Тарковскому, когда я выехала из Союза официально, по причине брака с иностранцем, а не как диссидентка, то тем не менее мой отец был не только немедленно уволен с работы, но перед ним закрылись все издательства… А выезд моего подлинного мужа и отца моих детей пока полностью блокирован…

В итоге под напором этих аргументов Максимов сдался и прямо из моей квартиры стал связываться с Растроповичем и Аксеновым. Я жила тогда очень бедно и, отдавая должное господину Максимову, должна отметить, что, покидая мой дом рано утром, когда я еще спала, он оставил мне сумму денег, покрывавшую его звонки от меня в Америку.

Когда на следующее утро я сообщила Андрею о предпринятом мною шаге, неожиданном для него, то он очень заволновался. «Как? Зачем? — восклицал он поначалу — Теперь все это приобретет слишком широкую огласку!» Ведь он всегда предпочитал держаться подальше от диссидентов, не разделяя по существу их общественно-политического пафоса. Но я заверила его, что знакомство это подвернулось очень удачно, потому что Максимов позвонил при мне Растроповичу, а также Аксенову, то есть людям, которые Андрею нужны. А что же было делать? И Андрей, не без сомнений, согласился, что я права…

Далее мне предстояло найти Андрею работу, ссылаясь на которую он мог бы просить продления визы для своего пребывания с семьей на Западе. Но мои связи, довольно сильные, ограничивались Швецией, а точнее Шведским киноинститутом, который распределял и добывал деньги на развитие национального кино. Потому что, как я уже писала выше, моя кандидатская диссертация была посвящена шведскому кинематографу.

В частности, как я уже тоже упоминала в связи со своим намерением остаться в Швеции, я была в самых близких и доверительных отношениях с Анной-Леной Вибум, одним из ведущих продюсеров Шведского киноинститута, в то время, кажется, даже заместителем главного директора. И Андрей, будучи полностью в курсе моих шведских перипетий, довольно быстро согласился на этот канал поиска работы. Впрочем, никакого другого выбора у нас и не было… Тем более, что еще в Москве, во время своих приездов Анна-Лена несколько раз просила познакомить ее с Андреем, но он не имел там никакого желания с ней встречаться.

А тут, в новой ситуации я позвонила Анне-Лене в Стокгольм и объяснила ей, что Тарковский в данный момент заканчивает «Ностальгию», но на самом деле хотел бы еще на какое-то время задержаться на Западе. Но для этого ему нужна работа. Тогда с новым проектом и новым предложением от продюсера он сможет обратиться к советским властям с просьбой о продлении его пребывания с семьей за рубежом. Я также сказала ей, что Тарковский мечтает снять фильм «Гамлет» в совершенно новой неординарной трактовке, что я видела в Москве уже сделанный им поразительный спектакль. Но его кинематографическое видение будущего фильма еще более оформилось и созрело, обещая нечто невиданное.

Боже мой, как мечтал Андрей о своей кинематографической версии «Гамлета» и бесконечно фантазировал по поводу решения тех или иных сцен! Какая огромная потеря для искусства, что его «Гамлет» не был сделан. Но тогда нам казалось, что еще вся жизнь впереди…

Анна-Лена ответила мне, что должна переговорить на эту тему со своими коллегами и начальством и перезвонит мне, как только прояснит ситуацию. Надо сказать, что перезвонила она очень быстро — чуть ли не на следующий день — и сказала, что Шведский киноинсгитут заинтересовался перспективой работы с Тарковским. Но «Гамлет» для их института слишком дорогостоящий проект, который они не готовы обсуждать. Если же Андрей может предложить какой-нибудь более скромный камерный сценарий, который не потребует крупных вложений, то они готовы к переговорам. Кроме того, она хотела бы посмотреть «Ностальгию» при первой возможности.