Читаем Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью полностью

…А вот тут Демин высказывает свое мнение, и я уважаю мнение другого, хотя могу с ним не соглашаться… Вот оно: «Упрямство и строптивость в характере Тарковского ведут к тому, что экранизация кого бы то ни было становится для него спором с автором»… То есть получается, например, что я сделал фильм не по Станиславу Лему, а против него в силу своего дурного характера? То есть создается впечатление, что мною руководит упрямство, из-за которого я делаю свои картины. Но подобное утверждение означает только то, что Демин не понимает – саму психологию творчества – как можно что-либо создавать только из-за упрямства? Из-за упрямства ничего создавать нельзя. Из-за упрямства можно чего-то выжидать, можно чего-то добиться, но нельзя из-за упрямства что-то создавать, понимаешь? Это не эстетическая категория и не категория творчества. Из-за упрямства делать что-то только наоборот и вопреки… То есть получается, что я могу делать картину только тогда, когда придумаю что-то «против»… А если бы я был согласен, то и картины не получится? Так, что ли? Но это смешно, понимаешь?

«Упрямство и строптивость в характере Тарковского ведут к тому, что экранизация становится спором с автором»… Ааа??? Но это не строптивость характера, а мои внутренние убеждения! Вот в чем дело! У меня несколько иные взгляды на вещи: если я беру какое-то литературное произведение, то стараюсь его прочесть, так сказать, то есть, другими словами, высказать, в связи с этим произведением свои мысли, а не повторять то, что уже было сказано Богомоловым или Лемом – для моей собственной работы они неинтересны мне сами по себе. То есть любая экранизация является для меня толчком для развития собственного взгляда на вещи и явления – иначе то, чем я занимаюсь, едва ли можно было бы назвать творчеством. Уже гораздо раньше я более остро высказывался на эту тему, полагая, что даже оригинально задуманный и специально написанный сценарий настоящий режиссер должен непременно переосмыслить в соответствии со своими взглядами. Если же в своем фильме он только точно повторит концепцию, уже созданную до него сценаристом, то это будет другое, не мое кино… ну, я не знаю… это будет другой уровень работы… Словом, это будет обычный проходной фильм, снятый по какому-то сценарию, далекий от авторского кино… Вот в чем дело.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза