Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

– Нет, ты понимаешь, как они боятся, что отпустили меня? Прямо-таки не знают, чего от меня ожидать… Представляешь, в каком они там состоянии? Так вот! А у меня такое впечатление, что они сейчас за эту картину должны мне дать Ленинскую премию. Но вышло все это вовсе не потому, что я хотел сделать картину такой, какой она получилась… Я хотел сделать свою картину, независимую от них, безо всякого заказа, без ничего… ты понимаешь меня? Ну, как, впрочем, всегда…

Но получилось так, что позиции наши… нет, не позиции наши совпали, но результат в виде готовой картины оказался для меня самого неожиданным… Но для них… Для них это, по-моему, что-то вроде осуществленной мечты: вот если они хотели получить правдивую картину о том, как чувствует себя советский, русский человек за границей, тогда вот они ее и получили. Картину о том, что нам там жить нельзя, что там наш человек умирает от ностальгии. И единственно, с кем там может общаться наш герой – это Доменико… А кто это?.. Ну, как тебе сказать?.. А? Тыс этим согласна?

– Да (тихо).

– Или не согласна?

– Согласна!

– И этот человек ЕДИНСТВЕННЫЙ! Горчаков может общаться только с этим несчастным Доменико, с сумасшедшим, который чувствует себя таким же неустроенным и тоже мучается таким же образом, понимаешь? Хотелось бы очень, чтобы именно это понимали и знали в Москве. Вот о чем следует тебе поговорить по телефону с родными и друзьями, а слухи разносятся быстро. То есть это первое, что тебе надо сказать, как «там», так и «не там» – совершенно неважно. А второе: хотелось бы сообщить в Москву, что у меня и здесь возник конфликт с оценкой картины. Ну, конечно, не такой конфликт, как бывало с Ермашом по поводу оценки картины в целом или в связи с ее идеологическим звучанием, но все-таки они здесь не очень довольны вот такой картиной…

– То есть вашим видением Италии, насколько я понимаю? Были озадачены в первый момент неожиданным для них образом «мрачной» Италии, который читается с экрана? Ну ладно, Андрей. Я все поняла и все, что смогу, скажу…

– Да, и чем скорее, тем лучше…

– Тогда я могу хоть сейчас заказать Москву и поговорить пока что с отцом…

– Я уже заказал, но пока не дают…

– Скажу ему так: вот только что смотрела картину и нахожусь под первым впечатлением. Все прошло блистательно… и прочие подробности… А папа, конечно, сообразит, что этот наш разговор следует запустить в нужные круги, где что-то решается…

– Ну, то, что он сделает в этой ситуации, ясно…

– А я скажу: «Пап, послушай, не могу молчать… вот я только что видела картину Тарковского…»

– Ну, про картину ты расскажешь. А теперь так, Ольга: у меня такое впечатление, что нужно как можно скорее написать еще одну главу для книжки или две главы, если у нас будут письма – Лариса! – зрительские…