Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Итак, записи начинаются с разговора об особенностях работы Тарковского на Западе в связи со съемками «Ностальгии». Он признается Панфилову, что впервые в жизни ему пришлось снимать весь фильм, с начала и до конца, ни разу не посмотрев за это время материал: «получалось, что я не мог внести по ходу дела никаких поправок или корректив в свою работу, понимаешь?»…

Глеб Панфилов. То есть ты хочешь сказать, что были определенные внешние обстоятельства, вынуждавшие тебя к подобному методу работы, или эти обстоятельства совпадали с твоим внутренним творческим волеизъявлением?

Андрей Тарковский. Видишь ли, когда мы снимаем картину, то что-то нам в ней нравится, что-то нет. Мы бываем в плохом настроении, бываем в хорошем, и, проглядывая отснятый материал, мы имеем возможность корректировать себя. Мы успокаиваемся, когда нам что-то нравится…

Панфилов. А в здешних условиях съемок время на это не предусмотрено?

Тарковский. Нет, здесь на это времени нет, и с непривычки меня не покидал страх, правильно ли я работаю? Тем не менее проверить себя было нельзя, может быть, усомниться и начать работать по-другому… Здесь я должен был работать, как танк, двигаться в одном, едином направлении. Знаешь, как человек, который идет по минному полю: налево пойдет – может взорваться, а прямо пойдет – тоже может взорваться. Так что выбора не остается и идешь прямо, хотя твоему пути сопутствует страх…

Панфилов. Короче, выбора нет, и человек идет самым коротким путем…

Тарковский. …Который выглядит, как путь героя, но на самом-то деле (смеется)… просто нет другого выхода, как ни крути…

Панфилов (со своей сдержанной итожащей иронией). Действительно, зачем вилять? Разумно идти прямо, потому что это короче.

Тарковский. Словом, ситуация ужасная, как ты понимаешь, но должен сознаться, что ситуация эта себя окупила… Ну, в каком смысле… Я не знаю… Но мое состояние летом во время съемок…

Панфилов…Уникальное!

Тарковский. Прежде всего, очень страшное… И, честно говоря, мне никогда не было так тяжело, хотя некому было в этом признаться, потому что в целом они все здесь так работают. Но они-то привыкли к такому стилю работы…

Панфилов. Для них это родное…

Тарковский. А я-то не привык, но, тем не менее, попал в эти условия… И убедился еще раз в справедливости своих теоретических соображений: искусство создается прежде всего в соответствии с твоей собственной системой, даже если эта система неверная… Но, в конце концов, в искусстве все фикция…

Панфилов. То есть верное в искусстве достигается благодаря системе…

Тарковский. Лишь бы она у тебя была…

Панфилов. Но иногда последовательное отсутствие системы может дать неожиданный интересный результат…

Тарковский. Конечно… Конечно! Но тогда само отсутствие системы должно быть последовательным… А это очень трудно… Отсутствие системы должно быть органичным и полным – до конца! Понимаешь? Но если система то появляется, то исчезает…

Панфилов. Андрей, она либо есть, либо ее нет.