Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Тарковский. Ты знаешь, что я тебе должен сказать? Независимо от результатов той работы, которую я провел в театре с актерами, с публикой, с огромным количеством людей, это все равно был для меня настоящий творческий процесс, без всякой технологии, без всей этой кинематографической фигни! Спектакль у тебя рождается на глазах… на глазах! Понимаешь? Это, как растение, существо, которое на твоих глазах вырастает из семечки… и потом еще публика… Поверь, я понимаю! Я понимаю, что такое театр! Теперь уже и кожей ощущаю, какая это ценная и прекрасная вещь!

Панфилов. Ну, я догадываюсь, потому что…

Тарковский. Глеб, это невероятно интересно! А сама возможность проследить за спектаклем и обкатать его на публике… Если бы такая возможность с «Гамлетом» оказалась еще раз реальной!

Панфилов. Так попробуй сейчас…

Тарковский. А что? В театре-то еще есть кто-нибудь из актеров, которые были заняты в моем «Гамлете»?

Панфилов (уверенно). Конечно! И все с удовольствием будут играть – ты подумай! (позднее Панфилов сделает у Захарова своего Гамлета с Янковским и Чуриковой в роли Гертруды. – О.С.).

Тарковский. Правда, в той постановке мне на самом деле не хватало актеров.

Панфилов. Гильденстерна…

Тарковский. И для Розенкранца тоже мне нужны были хорошие актеры, а их, увы, не было…

Панфилов. Ну, сейчас там есть новые имена, и ты смог бы кого-нибудь набрать… Вот вернешься, и пойди посмотри… А то жалко просто так бросить…

Тарковский. Понимаешь, Глеб, у меня испорчены отношения с Захаровым.

Панфилов. Ну, Захаров настолько мудрый и гибкий человек, что он забудет все, как только ты ему позвонишь, если уже и так все не забыл…

Тарковский. Но, видишь ли, он-то, может быть, все и забыл, а я не могу забыть!

Панфилов. Но у тебя в его театре есть свой собственный интерес – ТВОЕ дело должно жить, а не умирать. Все-таки столько сделано! И спектакль должен жить, он имеет своего зрителя…

Тарковский. Может быть, ты и прав…

Панфилов. Я много тогда смотрел этот спектакль… Это был период, вероятно, перед гастролями. Я, наверное, посмотрел тогда пять-шесть спектаклей подряд, и мне реакции зрителей очень нравились. А главное, что сейчас ты сам уже все это в новом качестве восстановишь. Потому что ты сам стал другим, изменились твои взгляды и тому подобное… Это очень важно!

Тарковский. Есть еще одна очень важная вещь, Глеб. Работая над этим спектаклем, я понял, что театр, как и любое другое искусство, как и кино, кстати, тоже, не терпит и не прощает гастролеров! Театр не любит этого просто потому, что требует полной отдачи. Так что добиться истинных достижений в театре, как режиссеру, можно только тогда, когда у тебя есть СВОИ театр, СВОЯ труппа. Только тогда возникает настоящее взаимопонимание между людьми. Театр становится единым организмом. А падать с неба в чужой коллектив – это не серьезно… Это же театр!

Панфилов. Во всяком случае, я хочу тебе сказать, что в театре, тем не менее, есть группа актеров, которые нуждаются в тебе и твоем спектакле. Многие все-таки не работают у Захарова всерьез, в полную силу, как это обычно бывает в театрах, понимаешь? Вот для них работа с тобой была бы настоящей внутренней потребностью, а к тебе самому с их стороны – самое благородное отношение.