Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Это вина тех, кто обрабатывал пленку. И на будущее учти: никаких проб в подобной ситуации я устраивать не буду»… Ну и так далее, и в том же духе… А после того, как я его спросил еще раз: «Так, значит, ты действительно считаешь, что это не твое дело?» (а он пришел ко мне «поддавши», с какой-то потаскухой). И разошелся: «Все, Андрей, хватит! Больше я с вами не работаю! Только за границей!»… Причем я до сих пор помню его лицо, такое злобное, мелкое… лицо человека, обиженного на весь свет, что в нем гения не признают. Он, видите ли, «только за границей» будет работать! И столько в нем было убежденности в собственной непогрешимости, а ведь сколько он наляпал в этой картине! Не как оператор-постановщик, а как оператор-наставник, технический руководитель… Понимаешь меня, Глеб?.. Тогда-то я ему и ответил: «Ах, за границей ты хочешь работать? Тогда давай вставай и уходи отсюда». Причем он еще матерился при этой посторонней девке. Так что я его выгнал и просил больше не появляться. Тогда в Таллине мы снимали номер в гостинице, куда он позвонил на следующий день, делая вид, что ничего не помнит: «Андрей, я тебе, кажется, что-то вчера наговорил?», но я просил его больше мне не звонить и забыть, как меня зовут, – вот и все! «Так что можешь теперь ехать в Москву, можешь продолжать пить здесь, в Таллине, – дело твое, но, так или иначе, в работе мы с тобой больше не встретимся и руки я тебе больше не подам» – таков был финал. С тех пор я с ним больше не здороваюсь, потому что он поступил, как предатель. Так нельзя!

Лариса. Все усугублялось еще тем, что он затеял весь скандал перед девочкой, с которой он был…

Тарковский. Что ты?.. Как он гулял!.. Он гений! Что там Тарковский? Чего? Да разве дело в Тарковском?.. Словом, мне было очень жаль, но пришлось его выгнать, а тут явился еще один…

Лариса…еще один гений…

Тарковский. Наш «друг» Калашников, который невыносим вместе со своей женой…

Лариса. Калашников просто испугался, что он не справится с нашей картиной, с изобразительными задачами…

Тарковский. Да, он испугался, просто отказался от картины после съемок нескольких кадров. И тогда картину прикрыли до новых решений.

Ольга Суркова. Андрей, но ведь Калашников вам нравился очень, насколько я помню…

Тарковский. Ты знаешь, отснятый им материал был неплох… пожалуй, даже лучше, чем у Рерберга. Но материал был именно «НЕПЛОХИМ» – понимаешь? Калашников хороший профессионал. Но не более того. Это меня не устраивало: там было кое-что меня раздражавшее.