Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Тарковский. Нет, невысокого… рыжеватый, мешковатый – типичный провинциальный учитель. С веснушками на руках, на лице, с такой рыжей шкиперской бородкой, без усов. Норвежская такая борода… Тип немножко странный… Чрезмерно вежливый… Неприятно вежливый… Я с ним столкнулся там на перерыве, где нас бесплатно угощали бутербродами с маслом и красной икрой, и жидким чаем с лимоном. Я стоял в буфете за мраморным столиком, а он стоял за соседним. Я поздоровался с ним из чувства глубокого к нему уважения. Он ответил мне: «Здравствуйте. Простите, с кем я имею честь?»

Панфилов. Так и спросил?

Тарковский. Да, он должен знать, с кем он здоровается: он же был ЗЭКОМ – так что всегда все записывал, и его нельзя было взять голыми руками! Я сказал, что поздоровался с ним, потому что читал его книги, что мы незнакомы, но мне показалось естественным с ним поздороваться…

Панфилов. А он что?

Тарковский. Да ничего – просто кивнул в ответ и отошел в сторону. Он не подошел к моему столику, чтобы что-то спросить… в этом было что-то от провинциальной вежливости… Знаешь какой? Эмигрантского типа… тип вежливости, такой противненький…

Панфилов. Просто это его практика бывшего зэка…

Тарковский. Ну да – он должен знать, кто, что, зачем, с кем поздоровался…

Панфилов. А Шаламов?

Тарковский. Не читал его. Я почти ничего здесь не читаю в этом роде…

Суркова. Ав воспоминаниях Лидии Чуковской о том, как ее исключали из Союза писателей, она очень интересно пишет о том, как у них в домике на даче в Переделкине жил Солженицын, что он никогда не садился с ними за стол, не терпел никакого панибратства, не шел ни на какое сближение, ел из своей кастрюльки на своей отдельной тарелке…

Тарковский. Так он живет и здесь, в эмиграции, своим домом, своей жизнью, работает по 18 часов в день – так что дружеские отношения его только отягощали бы…

Панфилов. Ему нужно чувство дистанции, ведь он пишет толстые тома… А чтобы успевать их писать, нужно время: или-или! Интересно, что и в Америке сейчас он ведет себя очень независимо. Учит американцев, как жить, – прямо-таки хлещет их! Это не робкие замечания директора второго канала. Он их прямо-таки публично по морде… на банкете, где собираются по нескольку тысяч человек, все правду-матку кроет… Пророк!.. А вы даже не знаете «Колымских рассказов» Варлама Шаламова? Он тоже бывший учитель и очень скромный человек…

Тарковский. У него такие маленькие короткие рассказы, да?

Панфилов. Рассказы маленькие, но у него их около девятисот… Меня они совершенно потрясли! Кстати, Солженицын очень тепло пишет о нем в своем «Теленке», как о старшем зэке, человеке старшего поколения, который к тому же много больше отсидел…

Тарковский. Да, я читал!

Панфилов. Меня потрясает в нем прямо-таки библейская простота формы…

Тарковский. Это очень важно.

Панфилов. Летая «НАД», он пишет обо всем как бы отрешенно – понимаешь? То есть для сравнения, к примеру: недавно был разговор об «Ожоге», «Острове Крым» – и это все такое яркое, интересное, выстраданное…

Тарковский. Я не читал.