Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

В первом, издании этого сборника уже была опубликована моя статья о перекличках разного рода в творчестве и жизни Тарковского и Бергмана. В 2018 году отмечалось столетие со дня рождения шведского режиссера, а я оказалась приглашенной сороковым Московским кинофестивалем представить ретроспективу его картин, как письменно, так и устно. Для этого пришлось вернуться к далекому прошлому, когда я еще писала диссертацию о Бергмане, и перелопатить заново как свои собственные работы о нем, так и разные иные публикации. Читая и перечитывая их сегодня, у меня снова невольно, но настойчиво возникали новые сопоставления с Тарковским, отмечая которые, становилось жалко просто выбросить их на помойку. Мне подумалось, что более плодотворно, не расширяя свою прежнюю сравнительную статью о религиозных мотивах у Тарковского и Бергмана, еще раз поделиться возникшими у меня новыми соображениями, помеченными на полях их текстов. Может быть, они заинтересуют моего читателя или пригодятся тем, кто соберется по-настоящему глубоко копнуть эту богатейшую тему. Возможно, здесь встретятся повторы с моей предыдущей работой, но надеюсь все-таки, что новые заметки окрасились новым опытом моего пристального внимания к творчеству двух великих режиссеров. Может показаться, что в этих заметках я более объемно представляю художественный мир Бергмана, нежели Тарковского. Но некоторый перекос в сторону Бергмана я позволила себе потому, что вся остальная книга посвящена именно и только Тарковскому.

Всем известно, что последняя картина Тарковского «Жертвоприношение» снималась не где-нибудь, но именно в Швеции. А всякий поклонник Тарковского не раз столкнулся с ныне широко рекламируемым высказыванием Бергмана, назвавшим Тарковского «самым великим из нас, сумевшим открыть ту дверь», которая не открывалась другим режиссерам. Дверь, за которой располагалось такое реальное для Тарковского пространство сновидений, похожих на ясновидение. Ведь сам Бергман тоже не раз обращался к изображению снов в своих фильмах, но что же такое особенное привлекло его в сновиденческом пространстве Тарковского?

Сам Тарковский не раз проявлял свой исключительный интерес к Бергману, поместив в своем списке десятка лучших фильмов мира на второе, четвертое и восьмое место соответственно «Причастие», «Земляничную поляну» и «Персону». Тогда как первое место все же отдавалось «Дневнику сельского священника» Брессона, восхищение которым разделялось с ним Бергманом. Однако, упоминая Бергмана в разных контекстах и очень пристально вглядываясь в его работы, Тарковский далеко не всегда был согласен с основополагающими элементами его мировоззрения. А широко рекламируемый восторг Бергмана Тарковским не был столь всеобъемлющим, как это может показаться, читая его многократно воспроизводимое высказывание.