Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Рабочий завода и студент вечернего института из Ленинграда пишет: «…Конечно, поводом для письма послужил фильм “Зеркало”, фильм, о котором я даже не могу говорить, я живу им… Великое достоинство – умение выслушать и понять… С трудом мне дается эта наука слушать и понимать людей. Но ведь в этом заложена первооснова человеческих отношений – умение понять и прощать людей за их невольные грехи, естественные неудачи. Если два человека хоть однажды смогли почувствовать одно и то же, они смогут понять друг друга. Даже если один из них жил в эпоху мамонтов, а другой – в век электричества. И дай бог, чтобы понимали и чувствовали люди лишь общие гуманные побуждения – свои и чужие…»

Или еще одно письмо, написанное от имени группы почитателей Тарковского. Они успокаивают его: «Пишу Вам по поручению или одобрению группы зрителей разных профессий, связанных знакомством или дружбой с автором письма.

Сразу хочется сообщить Вам, что Ваших доброжелателей и поклонников Вашего таланта, следящих за выходом на экраны всех Ваших работ, гораздо больше, чем может казаться по статистическим данным журнала “Советский экран”. Я не располагаю данными обширными, но ни один из широкого круга моих знакомых и знакомых моих знакомых по специальному запросу никогда не посылал данных по поводу оценки фильмов. А в кино они ходят. Правда, нечасто. Но на фильмы Тарковского ходят охотно. (Жаль, что фильмы Ваши выходят редко.)

Фильм “Зеркало” восхитил всех, по одобрению которых я пишу. Более того, дискуссии, споры и разговоры не прекращаются уже три недели. Фильм адресован очень лично, к каждому зрителю отдельно и поэтому находит самый живой отклик…»

В другом письме читаем оценку и предложение: «Ваш фильм – это симфония. И это так же, как в музыке, кто идет в консерваторию, а кто на концерт в Лужники. О вкусах не спорят, кому что нравится, имеется возможность выбора. Так должно быть, думается, и в кино. Нельзя все фильмы ставить в один ряд. Есть фильмы одноминутного воздействия, посмотрел и забыл, что видел… и есть фильмы, которые нужно и можно смотреть много раз, потому что это искусство. Ваш фильм – это большое Искусство…»

Учительница из Новосибирска писала Андрею: «Никогда не писала о своих впечатлениях авторам книг и фильмов, но здесь особый случай: сам фильм снимает с человека заклятье безмолвия, чтобы он мог освободить душу и мозг от груза тревог и мыслей. Я была на обсуждении фильма. Физики и лирики (в буквальном смысле) были единодушны: фильм гуманный, честный, нужный, спасибо автору. И каждый из выступавших говорил: “Это фильм обо мне…” А как быть с действительным фактом того, что не все поняли фильм? Воспитывать вкусы, души людей, чтобы истинное искусство не нуждалось в защите… а значит больше, как можно больше таких фильмов!»

Или «Пишет Вам уже старый, ушедший на пенсию, но интересующийся киноискусством и в профессиональном плане очень далекий от искусства человек (по специальности я радиоинженер).

Каждое новое талантливое произведение в этой области я воспринимаю как потрясение. Именно такое чувство вызывают Ваши фильмы.

Ваш дар проникать в мир чувств взрослого и ребенка, вызывать ощущение красоты окружающего мира, показать подлинные, а не фальшивые ценности этого мира, заставить играть каждую вещь, каждую деталь картины сделать символом, добиться философского обобщения с помощью минимальных изобразительных средств, наполнить поэзией и музыкой каждый кадр… Все эти качества свойственны Вашей и только Вашей творческой манере…

Фильм “Зеркало” нужно смотреть не один раз, и каждый зритель увидит в нем новое, что было не замечено или не оценено при первом просмотре. А разве не хочется перечитать несколько раз лучшие литературные произведения?

…Очень хотелось бы почитать в печати Ваши высказывания по поводу Вашего последнего фильма. Очень жаль, что Вы редко выступаете в печати. Уверен, что Вам есть что сказать!»

Цитирование писем можно было бы и продолжить, их можно было бы интересно сопоставить и скомпоновать, столкнуть разные точки зрения – но это задача отдельного, в том числе и социологического, исследования. Тогда казалось важным продемонстрировать гонителям фильма, что на самом деле есть зритель, который нуждается в кинематографе Тарковского и созрел для серьезного с ним диалога. В каком-то смысле мы были тогда очень наивны и порой искренне не понимали, отчего возникает такое резкое неприятие его картин в начальственных кабинетах? Честно говоря, я этого не поняла и до сих пор, полагая, что только чисто вкусовое неприятие, как эстетики экранного мира Тарковского, так и его собственной, инакой и раздражающей личности, так несправедливо определило драматичность его судьбы.