Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Ритм в кино передается через видимую, фиксируемую жизнь предмета в кадре. Так по вздрагиванию камыша можно определить характер течения в реке, его напор. Точно так же о движении времени сообщает сам жизненный процесс, его текучесть, воспроизведенная в кадре.

В кинематографе прежде всего через ощущение времени, через РИТМ режиссер проявляет свою индивидуальность. Ритм не придумывается, не конструируется произвольными, чисто умозрительными способами. Ритм в фильме должен возникать органично, в соответствии с имманентно присущим режиссеру ощущением жизни, в соответствии с его «поисками времени». Мне, скажем, представляется, что время в кадре должно течь независимо и достойно – тогда идеи размещаются в нем без суеты, трескотни и поспешности. Для режиссера кинематографа ощущение ритмичности в кадре… как бы это сказать?., сродни ощущению правдивого слова в литературе. Неточность ритма в кино точно также, как неточное слово в литературе разрушают истинность произведения.

Но здесь возникает вполне естественная сложность. Мне, предположим, хочется, чтобы время текло в кадре достойно и независимо, для того чтобы зритель не ощущал никакого насилия над своим восприятием со стороны художника, чтобы он «сдавался в плен» режиссеру добровольно, начиная ощущать материал фильма как свой собственный, осваивая и присваивая его себе в качестве нового, дополнительного, своего опыта. Но тем не менее возникает парадокс! Ибо ощущение режиссером времени все-таки тоже выступает как форма насилия над зрителем. Зритель либо «попадает» в твой ритм – и тогда он твой сторонник, либо в него не попадает – и тогда контакт не состоялся. Именно поэтому возникает «свой» зритель и зритель, совершенно тебе чуждый, что представляется мне не только естественным, но и неизбежным, увы.

Итак, свою задачу я усматриваю в том, чтобы создать свой, индивидуальный поток времени, передать в кадре свое ощущение его движения, его бега.

Тот или иной монтаж так или иначе расчленяет единое действие на кадры, нарушая тем самым непрерывность течения времени, прерывая эту непрерывность и тем самым создавая его новое качество. Искажение времени становится способом его ритмического выражения. Я бы это назвал ваянием из времени\ Однако это ваяние, как сочленение кадров разного временного напряжения, должно диктоваться не случайными соображениями, а внутренней необходимостью, должно быть органично в целом для отснятого материала. Если же органика таких переходов нарушена, то немедленно вылезают, выпирают, становятся заметны глазу монтажные акценты, которые режиссер хотел бы скрыть. Любое искусственное, не созревшее изнутри торможение или ускорение времени, любая неточность смены внутреннего ритма дают фальшивую, декларативную склейку.

Соединение неравноценных во временном смысле кусков неизбежно ведет к ритмическому сбою. Однако сбой этот, если он подготовлен внутренней жизнью соединяемых кадров, может стать необходимым для того, чтобы вычленить нужный ритмический рисунок. Возьмите разное временное напряжение: символически говоря, ручей, поток, река, водопад и океан – их соединение друг с другом и дает возникновение уникального, «океанического» ритмического рисунка, который как органическое новообразование есть вызванное к жизни авторское ощущение времени.