Тарлан (сборник)

Что же Ты искреннего раба своего унижаешь, Боже, что Ты насмехаешься-то над ним! Не твори мне того, Боже, потомство, потомство мне дай!..»

11

«Я-то мужчина. Ей тяжелее…» Домой собрался отец наш.

Не принесла матушка ему ужина.

Тянет отца нашего домой. Домой поскакал.

Прискакал, а на воротах замок огромный.

Удивился отец наш, забеспокоился.

Лошадь к колышку у ворот привязал. Сам через забор перелез.

Из тайника за испорченным радио ключ достал.

В столовую зашел. Чашки-плошки вытащил. Под перевернутым ляганом подносик с пловом нашел.

Коврик возле подушек расстелил. Дастархан разложил.

Нарезал в маленькую касу помидор с луком. Чай заварил.

Сел, ноги поджал. Плов в горсточки сбирает, в рот одну за другой отправляет.

12

Тут лошадиный топот с улицы послышался. Голова секретаря сельсовета над забором показалась.

– Ассалом алейкум, Каплон-ака!

– Ваалейкум, ваалейкум, – отец отвечает наш.

– Как жизнь, как здоровье? Настроение как?

– Благодарю. Ваше как?

– Не жалуемся, не жалуемся… – говорит секретарь, а сам плошку с пловом увидел, запах пловный учуял.

Собрался секретарь через забор перемахнуть. Но замялся.

Он же секретарь сельсовета! Он же уполномоченный сельсовета! Как такого хозяину дома не пригласить?

Так секретарь себе думал.

А отец наш ест себе плов да ест. На секретаря и внимания не обращает!

– Вроде, – говорит секретарь, – к нам сторожем пойти собирались, что ж не пошли?

Отец наш рот пловом набил, говорит:

– Да, ука, если так-сяк подумать, лучше шурва под боком, чем плов далёко!

Поглядел секретарь на плов, почмокал губами.

– Да-а, – говорит. – Плов, говорите, далёко?

– Очень далёко, да…

– Плов, говорите, на льняном масле?

– Этот-то? Нет, куда там на льняном, на хлопковом.

– Да-а… И на хлопковом тоже хороший плов бывает.

– Очень хороший, да… Вай-вай-вай! И вам такого желаю.

Насупился секретарь:

– Ну, ладно… У вас тут налог за два года с приусадебного участка не уплачен. Налоговик заболел. А с района уже: давай-давай. Вот, самому приходится ходить-собирать.

– Да, дело важное, – отвечает отец наш. – Только, ука, честно сказать, нет у меня денег! Мне деньги на что? На холмах тебе ни магазина, ни базара…

– Что делать тогда будем?

– Все деньги у хозяйки! А хозяйка наша в гости уехала. Как из гостей вернется, скажите ей, все даст.

И целую пригоршню плова себе в рот отправил.

А сам на секретаря беспокойно поглядывает. У больших людей ведь ни стыда, ни совести. А что как секретарь с коня спрыгнет, да и к дастархану подсядет? Тогда бы отец наш уже и не притронулся к плову, подальше бы от дастархана отсел.

С такими, как секретарь, ни соли, ни плова с одного дастархана есть бы не стал!

С человеком, который с мертвых кормится, из одного лягана плов есть? Не будет он, не будет! Не осквернится!

Понял секретарь, что напрасно старается. С другого бока разговор повел:

– Знаете, нет ли, а мы ведь с вами одного рода-племени.

– Да, есть такое дело: седьмая вода…

– Седьмая вода – тоже родство!

Отец наш сок из касы с помидором и луком отхлебнул. Еще раз в плов пальцы запустил, сам себя подбадривает:

– Ай, ешь на здоровье, Каплонбай!

Плова все меньше становится.

Вздохнул секретарь, слюнки глотает.

– Родня все-таки есть родня, – говорит. – Как говорится, ногти от мяса нельзя отрывать…

Плов с одного края уже растаял, горка с другого края вниз посыпалась.

С ладони отца нашего масло капает. Облизал палец за пальцем, губами причмокнул.

Секретарь зубами поскрипел и тоже губами причмокнул.

– Родня все-таки… – говорит.

Посередке плов еще горячий.

Отец наш кончиками пальцев плов ворошит-ворошит, в рот забрасывает. Аромат пловный так с лягана и разносится.

Ай, пловный запах, ай, аромат пловный!..

Секретарь тяжко-тяжко вздыхает, ноздрями шевелит.

А плов все тает и тает…

– Жалко, – говорит, – желающих сторожами поработать много было. Всем отказал. А вам «ладно» сказал…

Отец наш чай в пиалушку налил, поболтал, снова налил. Горячего чайка отхлебнул. Отличный чай!

– Ну, слава богу! – говорит.

Глянул секретарь в ляган, а там уже и рисинки не осталось!

Выпил отец наш остаток масла, ляган до донышка вылизал.

Фатиху прочел, чай до капельки допил.

Спину выпрямил, в зубах поковырял, сидит, отрыжка пошла.

– Душа с Богом разговаривает, – говорит.

Секретарь руку с забора убрал, хлестнул, что было сил, лошадку.

– Это не человек!.. – да и ускакал прочь.

13

Собрался отец наш на работу, лошадь оседлал, а тут матушка явилась.

Отец наш на нее и глядеть не желает.

– Ты где пропадала? – буркнул.

Матушка носком калоши землю ковыряет:

– В Денау была…

– Что тебе в Денау медом намазано?

– Да женщины наши: «Поехали, говорят, рыбу поедим!», пришлось быстро-быстро собраться…

– Ну да, хозяйка наша там рыбой лакомится, а мы тут голодный сиди!

– Сказали, до полудня вернемся, автобус опоздал.

– Куда теперь поедешь? В Москву? Может, в Ленинград еще съездишь?!

В дурном настроении ускакал.

14

Шаймардан-завфермой сынку обрезание делал.

Лежит сынок на тюфяке, не дается. Головой то направо, то налево вертит и ревет.

Уселся мальчику на колени мастер Маджид, инструменты приготовил. Острый ножичек в руке сжал, подтачивает.