Тарсо, Христа ради юродивая

«Когда Тарсо лежала в больнице с ожогами ног, я посетила ее — не только из чувства долга, но и потому, что очень сильно любила ее. Глаза Тарсо, лежащей на больничной койке, почти всегда были закрыты, чтобы ее ничего не отвлекало от погружения в молитву. В какой-то момент ее соседка по палате, лежащая рядом, сказала мне:

— Эта бабушка очень забавная. Она мне сказала: “Ты уже выздоровела, тебе нужно отправляться домой, иначе ты потеряешь своего мужа”.

Очевидно, Тарсо получила некое извещение о муже своей соседки, но та говорила о словах Тарсо со смехом. Я очень тихо сказала этой женщине, что ей не следует недооценивать слова Тарсо, потому что она — не обычная старушка, но самая настоящая святая.

Тарсо, до этого спокойная, внезапно метнулась на кровати, как раненый зверь, обрушив на меня жгучие укоры:

— Отправляйся домой, к своему мужу и детям! Что ты явилась сюда беспокоить меня?!

Хотя я и хорошо знала Тарсо, но все же расстроилась, и мне пришлось быстро покинуть больницу.

Прошло некоторое время, прежде чем я приехала к ней в ее каливу. Увидев меня, она посетовала:

— Давно тебя не было.

Я ответила:

— Но я тебя не забывала и думала о тебе.

А Тарсо заметила:

— Вы думаете обо мне необдуманно!

Так она намекнула на мое поведение в больнице».

Для Тарсо было необдуманностью любое признание ее подвижнической добродетели. И не только необдуманностью, но и совершенно неприемлемым искушением, ибо оно духовно окрадывало ее, лишало духовных сокровищ смирения, которые она собирала для небесных хранилищ с таким подвижническим трудом, с таким пролитием крови. Часто она, протестуя, говорила:

— У меня было три чемодана со многими миллионами. А вы тут приходите и забираете их у меня. Зачем вы это делаете? Почему вы у меня их крадете? Мы что, вместе их заработали?

* * *

Конечно, наш неискушенный ум, непричастный благодатным сокровищам подвига Тарсо, не может представить, что именно она переживала в Божественном мраке таинства своего юродства.

Поэтому наша попытка хоть немного описать это таинство, конечно даже не надеясь передать его духовную глубину, — это не более чем детский рисунок, дающий лишь отдаленное представление о подвижнической фигуре блаженной Тарсо. Рисунок, помогающий нам понять, насколько мы далеки от истинной и подлинной духовной жизни.

В летние дни, когда невыносимо палило солнце, блаженный Андрей притворился пьяным и, придя в знойное место, остался там, на палящей жаре, лежа посреди улицы без пищи и питья. Тогда прохожие, спотыкавшиеся об него по наущению дьявола и приходившие в ярость, то били его палками, то пинали, проходя мимо, иные на бегу поносили его и топтали ногами, а другие, схватив за ногу, тащили его вниз. Когда же наступила ночь, он встал и пошел оттуда к преддверию церкви и всю ночь находился там, вознося Богу молитвы и просьбы^[117].

Часть четвертая. Духовный образ юродства блаженной Тарсо

В образе блаженной Тарсо можно увидеть два уровня духовной жизни: ее подвижничество, в котором она совершала умерщвление своей самости, и открытое благодатное общение с Царством Божиим, в котором она переживала свободу Святого Духа.

* * *

На многолетнем пути по крутым тропинкам своей пустыннической жизни Тарсо непрестанно стремилась к внутреннему душевному очищению от всего приземленного в человеческой природе. Она знала, как и все предшествовавшие ей по пути святости, что Христос может поселиться в человеческой душе только тогда, когда та очистится от всего, что в ней исказили бесы и что не дает воцариться в этой душе Христу.

В своих подвижнических усилиях Тарсо ставила перед собой две цели. Одной из них было умерщвление ветхого человека, который появился из-за адамова преступления заповеди Божией в раю. Этот человек греха должен быть преображен в нового человека, созданного и возрожденного в праведности и святости истины[118], в мужа совершенного, в меру возраста полноты Христовой[119].

Другая цель Тарсо состояла в том, чтобы перестать замечать свой духовный рост и забыть, сколь прекрасен сделался ее внутренний человек, исполненный благодати небесных добродетелей, которыми она непрестанно украшалась, шествуя по своему подвижническому пустынническому пути. На всем протяжении этого пути духовный взгляд Тарсо никогда не задерживался на этих добродетелях и благодатных дарованиях, чтобы порадоваться их приобретению.

* * *

Тарсо всегда была верна основному правилу евангельской жизни и спасения во Христе Иисусе: кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее[120].