Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери

Эта мысль не давала Джейн покоя, и, когда она смотрела на его лицо, на близко посаженные бегающие глазки, на отталкивающие черты, ее пробирала дрожь, ибо ей казалось, что никакие высокие чувства не могут скрываться за такой отталкивающей наружностью.

Пока она думала об этом, а также о том, не приоткрыть ли лицо ребенка, из маленького свертка, лежащего у нее на коленях, донесся тихий лепет, сменившийся удивленным восклицанием, от которого ее сердце зашлось от восторга.

Дитя проснулось! Ах, какой пир материнских чувств ее ожидает!

Джейн быстро откинула одеяло с лица малыша, и Андерссен, который в этот момент обернулся к ней, увидел, как она, шатаясь, поднялась с одеяла, держа малыша на вытянутых руках и не сводя полного ужаса взгляда с маленького пухлого личика и моргающих глазок.

Затем швед услышал жалобный стон, увидел, как колени его спутницы подогнулись и она в глубоком обмороке упала на землю.

Глава 10 Швед

Когда воины, скопившиеся вокруг Тарзана и Шиты, поняли, что их пляску смерти прервала обычная пантера из плоти и крови, они немного приободрились. Ни одно живое существо не могло противостоять их крепким копьям – даже эта могучая хищница была обречена.

Роков торопил вождя, чтобы тот поскорей приказал воинам метнуть копья, и предводитель дикарей уже был готов подать такую команду, когда он вдруг оторвал взгляд от Тарзана и посмотрел туда, куда глядел человек-обезьяна.

С воплем ужаса вождь повернулся и побежал к воротам деревни. Когда же соплеменники увидели причину охватившей его паники, они тоже бросились наутек – ибо к ним, неуклюже ступая по земле, приближались страшные человекообразные обезьяны, казавшиеся еще больше, чем они были на самом деле, благодаря игре бликов лунного света и отблесков пламени костра.

Когда туземцы обратились в бегство, их пронзительные крики заглушил дикий победный клич человека-обезьяны. Ему вторили рев Шиты и рычание самцов из племени Акута, посылаемые вдогонку объятым ужасом чернокожим.

Некоторые воины вступили в схватку с разъяренными кровожадными зверями, но, столкнувшись с дьявольской беспощадностью своих свирепых врагов, пали их жертвами.

Других хватали при попытке скрыться, и, лишь когда деревня опустела и последний из дикарей исчез в кустах, Тарзану удалось криками остановить свою дикую стаю. Затем, к своему огорчению, Тарзан обнаружил, что не в силах заставить ни одного из своих спасителей, даже сравнительно сообразительного Акута, понять, что ему нужно освободиться от веревок, которыми он привязан к столбу.

Со временем, конечно, эта мысль проникла бы в их тупые мозги, но до тех пор могло произойти много нежелательных событий. Чернокожие могли возвратиться с подкреплением и постараться отвоевать свою деревню. Головорезы Рокова легко могли заставить их под дулами ружей спуститься с окрестных деревьев. Наконец, Тарзан мог умереть с голоду раньше, чем тугодумы-обезьяны догадаются, что им нужно перегрызть веревки.

Что касается Шиты, огромная кошка еще меньше обезьян понимала, что ему сейчас требуется. Тарзан все равно восхищался замечательными способностями своей подруги. Не приходилось сомневаться, что она испытывала к нему настоящую любовь, потому что теперь, когда чернокожие обратились в бегство, она принялась расхаживать у столба, тереться боками о ноги человека-обезьяны и урчать, как довольная кошка. Тарзан не сомневался, что она по собственной воле отправилась на поиски остатков его команды, чтобы спасти своего хозяина. Его Шита была воистину жемчужиной среди зверей.

Отсутствие Мугамби ни капли не волновало человека-обезьяну. Он попытался узнать от Акута, что случилось с оставшимся за главного чернокожим, опасаясь, что звери, которых больше не сдерживало присутствие Тарзана, могли убить его и съесть. Но на все расспросы вожак обезьян лишь указывал на джунгли, в ту сторону, откуда пришли его подопечные.

Всю ночь Тарзан простоял крепко привязанным к столбу, а вскоре после рассвета понял, что его страхи оправдались. Он увидел черных обнаженных дикарей, тайком пробирающихся от джунглей к деревне. Туземцы возвращались.

Тарзан понимал: при дневном свете у них должно хватить духу, чтоб напасть на кучку зверей, которые обратили их в бегство, изгнав из законных жилищ. Результат схватки окажется предрешен, если дикари смогут обуздать свой суеверный ужас, ведь на их стороне многократный численный перевес, длинные копья и отравленные стрелы. Вряд ли стоит ожидать, что пантера и обезьяны переживут серьезную атаку.

То, что туземцы готовятся к нападению, стало очевидно несколько секунд спустя, когда они собрались на краю леса и принялись показывать, как их много. Они издавали свирепые боевые кличи, пританцовывали и подпрыгивали, размахивали копьями и выкрикивали насмешки по адресу захватчиков деревни.