Тарзан. Том 4

Наконец трое вооруженных людей заглянули в его шалаш. Тем временем Тарзан, отпрянув от двери, уселся у центрального столба в свободной позе. Трое вошедших остановились в замешательстве и обменялись какими-то бурными тирадами. Один из них вышел наружу, но вскоре вернулся, толкая перед собой насмерть перепуганного Дуденду. Юноша пытался укрыться, свернувшись клубком в жесткой траве на задах хижины, но был обнаружен врагом.

Воин толкнул Дуденду так, что тот пролетел через всю хижину и упал плашмя на заплеванный пол у ног Тарзана. Юноша, глядя на пленника белыми от ужаса глазами, только пошевелил разбитым ртом, но страх парализовал гортань — ни звука не вырвалось из кровоточащих губ.

Воины тем временем делали Тарзану приглашающие жесты, требуя, чтобы он вышел из хижины. В ответ, усмехнувшись, он показал на ошейник, запертый пудовым амбарным замком.

Воины вновь обменялись репликами. Тарзан опять с удивлением почувствовал, что язык захватчиков чем-то ему знаком.

Один из воинов вышел и вскоре вернулся, неся в руках два увесистых булыжника. Подойдя к Тарзану, он велел ему лечь на пол так, чтобы замок свесился и отдалился от шеи. Орудуя камнями, воин ловко сбил замок. Разомкнув ошейник, сделал Тарзану знак следовать за ним. Разминаясь и потягиваясь, с удовольствием выбрался Тарзан из зловонной хижины на свежий воздух. Тут, при ярком свете дня, он хорошо рассмотрел тех, кто захватил врасплох деревню Вагого.

Около ста воинов с кожей темно-бронзового цвета, но с лицами, не носящими признаков негроидной расы, а скорее наделенными европейскими чертами, окружили толпу пленных туземцев. Тарзан внимательно осмотрел пики, щиты и кожаные шнурованные сандалии воинов и мысленно ахнул — вот откуда знакомы ему эти доспехи! Римляне! Так одевались и вооружались римские легионеры, сражавшиеся в Африке. Рисунки, изображавшие их, он видел в учебнике истории. И речь знакома потому, что это же латынь! Правда, латынь, которую пришлось изучать лорду Грейстоку среди всякой прочей премудрости цивилизации, звучала не совсем так, потому он ее сразу и не узнал. Но все же-это была латынь, хотя и сдобренная большой порцией диалекта банту.

Наконец-то перестала мучить неразгаданная загадка. Тарзан с удовольствием, почувствовал себя освобожденным от раздражающего чувства, наверняка знакомого и вам, читатель. Когда что-то мучительно вертится в мозгу, силясь пробиться через преграду забвения, отвлекая силы и внимание и все-таки не даваясь пытающемуся выхватить это что-то напрягшемуся сознанию, чувствуешь себя не лучшим образом. И вот — вспыхивает свет памяти и неуловимый образ получает утраченное было имя. Какое облегчение! Вот именно это облегчение испытал Тарзан, узнав в завоевателях римских легионеров. У него даже пропала тревога по поводу дальнейшего развития событий. Он стал вслушиваться в разговоры темнокожих легионеров, мысленно радуясь, что в свое время получил весьма основательное образование и, кроме живых европейских языков, освоил и мертвый — латынь. Настроившись, он понимал почти все услышанное.

Тарзана втолкнули в толпу из пятидесяти туземцев Вагого, туда же подпихнули и несчастного Дуденду. Цепь легионеров окружила пленников. С другого конца деревни к толпе быстрыми шагами приближалась фигура мужчины, облаченного в белые широкие одежды. Когда мужчина приблизился к тому месту, где стоял Тарзан, человек-обезьяна снова ахнул — лицо мужчины было точной копией лица статуи Юлия Цезаря, украшающей одну из площадей Рима. Та же массивная плешивая голова, гордый нос, тяжелые складки вокруг рта. Только скошенный подбородок говорил о том, что в роду его владельца давно не было притока свежей крови. На шее римлянина сверкало драгоценное ожерелье, а тога была сколота на плече массивной бриллиантовой брошью. Подобие Цезаря обратилось к легионерам с речью. Тарзан, припомнивший некогда прочитанные строфы Вергилия, дивился про себя нереальности происходящего. Он, конечно же, спит, и ему снится страшный Сон. Его, Тарзана, Владыку Джунглей, захватили в плен легионеры римского императора! Быть этого не может! Он огляделся по сторонам. Да нет, все происходит наяву. Вот вязанки для костра, который должен был стать его могилой. Вот жмущаяся друг к другу толпа перепуганных пленных туземцев. А эти бронзовые воины, говорящие на странной латыни, тоже не фантомы, порождение воображения, а живые люди из плоти и крови.

Легионеры принялись заковывать пленных в ошейники, соединенные попарно цепью и замыкающиеся на висячие замки.

К белому человеку, облаченному в тогу, присоединилось еще двое белых, одетых так же. Все трое выделили Тарзана из чернокожей толпы и подошли к нему, явно желая расспросить его о том, кто он такой.

Тарзана жестами выманили из толпы, в результате чего на него не был одет ошейник, его не сковали ни с кем в пару, только рядом с ним пошел вооруженный легионер, явно приставленный к белому гиганту для присмотра.