Тарзан. Том 4

Примитивные городские строения предстали взорам вошедших. Простые глинобитные здания высотой в один этаж имели явно внутренние дворы, так как из-за их крыш виднелись верхушки деревьев. Сами же дома щурились на пыльную улицу подслеповатыми окошками. Но подальше просматривались здания более внушительные, по два-три этажа.

Из домишек окраины высыпало множество любопытного народа. Обитатели слободы были в большинстве своем темнокожие, но встречались и белые люди. Большинство было облачено в туники и плащи, но некоторые, преимущественно чернокожие, расхаживали нагишом.

В кое-каких домах располагались лавчонки, торгующие снедью и примитивной утварью. Но чем дальше от слободы удалялась колонна, тем респектабельнее становились кварталы. Дома поднимались выше, магазины выглядели опрятнее, и вещи в них предлагались более взыскательным покупателям, не таким, как обитатели городской окраины.

В этой части города цветная публика почти исчезла, на улицах в основном встречались белые люди. Но количество народу, населявшего богатые кварталы, явно было меньше, на улицах не было оживленно. Редкие прохожие останавливались, глазея на толпу пленных.

Детишки, собиравшиеся на перекрестках, бежали вслед за колонной, но отставали, зато в другом месте к идущим пленникам присоединялись новые малолетние провожатые. Взрослые окликали легионеров, конвоировавших колонну и расспрашивали, кого и куда они ведут. Особое любопытство вызывал Тарзан. Остальные чернокожие пленные служили объектом довольно злых шуток.

Тарзан все время с любопытством приглядывался к окружающей его чужой жизни. Он понял, что чернокожие в городе занимают второсортное положение. Они явно являются слугами. Люди с кожей бронзового цвета стояли, по-видимому, на ступеньку выше чернокожих на социальной лестнице. Они служили в легионе, а также держали лавочки и даже были хозяевами больших магазинов. Белые же составляли класс патрициев.

Дойдя до центра города, колонна свернула на широкую улицу и подошла к большому зданию. Фасад здания был полукруглой формы и облицован полированными гранитными плитами. Выдающиеся вперед колонны из того же гранита поднимались в высоту на сорок-шестьдесят футов, не меньше. Они поддерживали галерею, тянущуюся вокруг странного здания. Галерея была лишена крыши, и Тарзан подумал, что архитектурой это здание напоминает римский Колизей.

Голова процессии нырнула меж колонн в проход под низкой аркой. Пленников повели по лабиринтам коридоров и путанице лестниц с пологими гранитными ступенями. Весь путь проходил в полумраке, внутренность здания почти лишена была света, лучи солнца просвечивали лишь сквозь кое-где пробитые в каменной толще узкие щели. Наконец путь оборвался в коридоре, прорезанном несколькими узкими дверями. Пленников по четверо вталкивали за каждую такую дверь. За той дверью, куда попал Тарзан вместе с Дудендой и еще двумя вагого, оказалась довольно тесная камера. Единственное окошко, пробитое в гранитной стене, было забрано решеткой и находилось высоко под потолком. Из него просачивалось немного света и чистого воздуха, чуть освежавшего затхлую сырость тюремного помещения. Тяжелая дверь закрылась, лязгнув засовом.

Пленники оказались надежно заточенными в каземате. Оставалось только гадать, какая их ждет судьба. 

Глава 8 В КАСТРУМ МАРЕ

Маллиус Лепус вывел фон Харбена из комнаты в сторожевой башне, предоставленной начальнику городской стражи островного поселка Каструм Маре, и направился с ним к выходу из бастиона в город. По пути центурион кликнул солдата и велел привести сюда негра по имени Габула, содерлсащегося в тюрьме.

— Ты теперь мой гость, Эрих фон Харбен,— заявил Маллиус Лепус,— и я думаю, дядя Септимус будет вне себя от радости, когда увидит, кого я к нему привел. Дядя обожает всяческие новости, а такой рассказчик, как ты, для любопытного старика — просто клад. Он уже исчерпал все возможности для пополнения знаний, что предоставляет Каструм Маре. У него в гостях побывал даже вождь одного из негритянских племен, обитающих в западных лесах. А однажды он созвал местную аристократию, чтобы продемонстрировать им большую обезьяну, специально пойманную для него в джунглях предгорий.

А уж как поразит воображение старика и его друзей знакомство с германским варваром! Да еще наверняка вождем варварского племени — ведь я не ошибаюсь, мой добрый фон Харбен? У себя на родине ты наверняка принадлежишь к местной знати.

Фон Харбен раскрыл рот, собираясь ответить, но Маллиус Лепус нетерпеливым жестом остановил его.

— Не важно! Если я и ошибаюсь,— пылко заявил Лепус,— это вовсе неважно. Дядюшке и его гостям ты будешь представлен как вождь. И если я не узнаю, кто ты на самом деле, я и не буду повинен во лжи. Так что не говори мне ничего, опровергающего мою версию.

Фон Харбен только улыбнулся тому, что человеческая порода всегда и во все времена одинаково подвержена тщеславию.