Тарзан. Том 4

Тарзан сразу узнал в черном ораторе Итингу — посланника прекрасной Далекты. Хотя и не полностью, но он понял, что Итингу рассказывает матроне о скором прибытии белого варвара и сообщает инструкции, которые дал ему на этот случай Матеус Прокус. Темпераментные жесты Итингу и широко раскрытые рты слушателей служили ясным доказательством того, что неф постарался сделать спой рассказ увлекательным.

Матрона, слушавшая внимательно и сохранявшая при этом полный достоинства вид, кажется, в душе тоже весьма забавлялась. Но Тарзан не мог решить, что так веселило почтенную даму — комичность ситуации, в которую угодили все действующие лица, или возбуждение рассказчика.

По мере наблюдения Тарзан проникался к даме все большей симпатией. Ее фигура дышала спокойствием и величавостью. Седые локоны были аккуратно и не без изящества уложены в очень идущую ей прическу. Одежда п манеры матроны выдавали личность незаурядную во всем. В общем, перед Тарзаном была аристократка с головы до пят в лучшем смысле этого слова.

Очевидно, Итингу в своем повествовании дошел до описания варвара, спасшего его хозяйку от наглых посягательств Фастуса. Руки рассказчика летали, помогая хозяину изображать в лицах происходившее в саду Далекты. Тут Тарзан и прервал пантомиму, спрыгнув с ветвей прямо на дорожку, где стояла вся группа.

Неожиданное появление варвара рядом с рассказчиком насмешило чернокожую прислугу. Матрона же, силясь сохранить бесстрастное выражение лица, невозмутимо спросила Итингу:

— Это тот самый варвар?

— Да, это он.

— Скажи ему, что я Феофилата, мать Матеуса Прокуса,— приказала матрона чернокожему.— И еще добавь, что я благословляю его появление в моем доме от имени сына и самолично.

С помощью Итингу в качестве переводчика Тарзан обменялся приветствием с Феофилатой и поблагодарил ее за гостеприимство.

Затем прислуге было велено сопроводить Тарзана в отведенные для него покои и проследить, чтобы чужестранец ни в чем не нуждался.

Солнце уже перевалило далеко за полдень, когда Матеус Прокус возвратился домой. Он сразу же отправился в комнату к Тарзану. С ним был Ану — тот негр, которого человек-обезьяна уже видел в саду у Далекты.

— Я останусь здесь с тобой в качестве переводчика,— сказал Ану,— заодно буду прислуживать тебе.

— Осмелюсь заметить,— обратился к Тарзану Прокуд— что во всем городе мой дом — это единственное место, которое не обыскивают. Уже целых три центурии посланы обшаривать все строения и городские парки, а также лесные опушки возле городских стен. Хотя Сублатус убежден, что дерзкого варвара и след простыл, но поиски не велено прекращать. Тебе придется провести в моем доме несколько дней, после чего, я думаю, удастся найти возможность переправить тебя за городскую стену.

Тарзан улыбнулся:

— Мне ничего не стоит уйти отсюда, когда я захочу. Днем или ночью это безразлично. Но я этого не сделаю, пока не буду уверен, что человека, которого я разыскиваю, в вашем городе нет. Но прежде всего я хотел бы выразить тебе свою благодарность за заботу обо мне. Правда, я не совсем понимаю причину такой заботы...

— Это легко объяснить,— сказал Прокус.— Молодая женщина, чью честь ты спас нынешним утром,— моя невеста, Далекта, дочь Деона Сплендидуса. Вот почему я испытываю к тебе огромную признательность.

— Понятно,— сказал Тарзан.— Я рад, что появился в саду в нужный момент.

— Не радуйся, ибо, если тебя вновь поймают, это происшествие еще более отяготит список твоих провинностей, так как человек, от докучливых посягательств которого ты избавил Далекту, не кто иной, как Фастус Сублатус — единственный сын нашего императора. Теперь у цезаря есть две причины отомстить тебе — собственное унижение и унижение сына. Но пока ты останешься гостем этого дома, тебе нечего опасаться мести Сублатуса. Маловероятно, что тебя обнаружат.

— Но если вдруг тайна моего пребывания здесь каким-нибудь образом откроется, и станет известно, что ты мне помогал, гнев императора падет на тебя, не так ли?

Матеус пожал плечами.

— Каждый день я жду,— вот случится что-нибудь, и император даст волю своему гневу против меня. Ибо гнев этот имеет причину, но пока не имеет выхода. Дело в том, что императорский сынок Фастус влюблен в Далекту и хотел бы на ней жениться, а Далекта помолвлена со мной и расторгать помолвку не желает. Сублатус спит и видит, как бы уничтожить меня. Так что моя помощь тебе не слишком ухудшает мое положение — оно и так хуже некуда.

— Тогда, может быть, я смогу помочь тебе? — спросил Тарзан.

Не представляю, каким образом,— засомневался молодой патриций.— Каждый житель Кастра Сангвинариуса, будь то женщина, мужчина или ребенок, будет следить за тобой в оба, ибо за твою голову обещано огромное вознаграждение. Да и за городскими стенами тысячи чернокожих тоже заинтересованы в твоей поимке.

— Сегодня ты дважды убедился, как легко я могу уйти от солдат Сублатуса,—улыбаясь, сказал Тарзан,—С такой же легкостью я могу покинуть город в любое время, а уж обмануть бдительность чернокожих варваров из лесных деревень, поверь, мне ничего не стоит.