Тарзан. Том 4

Странное дело — этот великан с правильными чертами мужественного лица и густой шапкой черных кудрей был, так же, как и все остальные, прикован цепями, идущими от ошейника к задку колесницы. Но в его походке и всем облике было что-то такое, что даже цепи не унижали его. Скорее было похоже, что триумфатор — он.

Его сходство то ли с царственным зверем джунглей, то ли с богом Аполлоном внушало окружающим благоговейный восторг.

Сублатус нервно озирался, а его тщедушный сынок беспокойно ерзал в колеснице.

Кроме знатных пленников, за триумфальным выездом шествовали крепкие бойцы-гладиаторы, сверкая новенькими доспехами. За ними поспешали летописцы, создающие труды по истории Кастра Сангвинариуса, рабы несли в носилках офицеров и сенаторов. Шествие замыкали стада овец и коз, угнанные во время последнего набега на деревни вагого по ту сторону гор.

Но среди всей этой пышной процессии не было Матеуса Прокуса. Сублатус не посмел приковать благородного патриция к своей колеснице — слишком тот был популярен среди граждан Кастра Сангвинариуса. Далекта, наблюдавшая за кортежем с крыши дома своего отца, сильно встревожилась, когда заметила отсутствие своего возлюбленного среди пленников Сублатуса. Никаких известий из подвалов Колизея не поступало, и девушка не знала, жив ли тот, о ком болело ее истерзанное сердце. Она быстро собралась и вместе с матерью отправилась к Колизею, чтобы присутствовать на открытии игр. Там надеялась она узнать хоть что-либо о судьбе жениха.

Она страшилась увидеть Прокуса, обагряющего своей кровью песок арены, но еще тяжелее было бы узнать, что никогда больше ей не увидеть юношу. Матеуса Прокуса вполне могли убить в тюрьме люди Фастуса.

В Колизее собралась огромная масса людей. Большинство расселось на трибунах, ожидая въезда цезаря и открытия игр. Места патрициев еще пустовали — празднества должны были начаться в полдень.

Ложа, предоставленная Деону Сплендидусу, находилась рядом с императорской. Оттуда хорошо просматривалась и арена. На каменных скамьях были расстелены ковры и разбросаны во множестве узорчатые подушки для удобства благородных зрителей.

Далекта впервые почтила Колизей своим присутствием — она ненавидела жестокие кровопролитные забавы, которые цезарь устраивал каждый год для потехи черни и собственного удовольствия. Утонченная натура Далекты противилась этому варварскому, по сути, зрелищу. Но сейчас ее глаза неотступно следили за происходящим на арене.

Первыми на желтый песок тяжело ступили профессиональные гладиаторы. Эти крепкие мускулистые парни по происхождению были простолюдинами, и девушке того круга, к которому принадлежала Далекта, никто из них не был знаком. Поэтому их кровавые схватки с дикими зверями вызвали в ней лишь смутное чувство жалости к самим гладиаторам и их четвероногим противникам.

Безусловно, будь эта красивая и добрая девушка нашей современницей, она была бы глубоко задета жестокостью игры в регби между студенческими командами и гораздо живее выражала бы свои чувства по этому поводу. Благородной римлянке полагалось сдерживать страсти, поэтому Далекта с каменным лицом следила за тем, что происходит на арене.

Однако внутренне девушка дрожала от ужаса. В кровавых трагедиях, происходящих у нее на глазах, она видела угрозу собственному счастью. Жизнь человека, которого она любила, подвергалась смертельной опасности, если, конечно, он еще пребывал в живых. Однако внешне прекрасная Далекта, дочь сенатора Деона Сплендидуса, восседала в ложе спокойная и с ясным взором.

Сублатус занял свое место и воззрился на арену. Он брезгливо морщился, ожидая конца профессиональных выступлений. Самое интересное для тирана должно было начаться потом.

И вот под трибунами распахнулись решетчатые двери, и на арену вышли те, кто тоже должен был принять участие в играх.

Трубачи вскинули трубы к губам. Над стадионом поплыл резкий звук фанфар. Рабы вывезли на арену клетки, где метались ошалевшие от шума и запахов дикие звери, главным образом львы и леопарды, но, кроме них, была пара остророгих массивных буйволов, а в одном вольере сгрудилось несколько огромных свирепых на вид обезьян.

Участники выстроились плотной шеренгой перед ложей Сублатуса. Цезарь заговорил, медленно роняя фразы. Он обещал в награду победителям свободу, затем, подавленных и угрюмых пленников вновь втолкнули в клетушки под трибунами.

Глаза Далекты лихорадочно шарили по лицам несчастных. Но того, кого она страстно мечтала увидеть, среди пленников не было. Вся напрягшись, девушка подалась грудью на каменный барьер ложи, почти не дыша от волнения.

— Его нет,— раздался рядом с ней мужской голос.

Далекта обернулась, вздрогнув от неожиданности. Не замеченный ею, мужчина вошел в ложу и уселся рядом.

— Фастус! — гневно воскликнула Далекта.— О чем ты говоришь? Кого нет?

— Ты сама знаешь кого. Его здесь нет по моему приказу,— ответил Фастус и в голосе его звенели торжествующие нотки.

— Он умер? — еле слышно спросила Далекта.

— Нет,— ухмыльнулся Фастус.— Он в безопасности, сидит в своей камере.

— Что с ним будет?