Татьяна Лопухина. Итальянские воспоминания русской аристократки

Первым был убит Домагиров. Потом выстрелами в голову были убиты Базаров, Владимир Яшвиль и Родзянко. Чех упал на землю, притворившись убитым, и это спасло ему жизнь. Диме Уварову тоже удалось спастись. По дороге в комендатуру он затерялся в толпе и потом сам пришел туда, как ни в чем не бывало, за новыми документами. Продержав сутки, ему поставили какую-то печать в паспорте, и он ушел спокойно к себе домой. Но, сидя в комендатуре, через окно он видел ужасные, кровавые расстрелы ни в чем не повинных людей.

Эти чудовища не только убивали людей, но и жестоко издевались над ними: брали людей на улице, раздевали их на этом-то морозе, все у них отбирали и оставляли там же, на холоде!

Единственный, кто не боялся прихода большевиков, это была моя Даша. Ведь у нее жили два французских и два английских офицера. Но однажды они все же явились к ней домой, когда хозяйка дома еще была в постели. А у Даши живет такса по кличке Робик, вот она и залаяла на нежданных гостей. Красные тут же стали возмущаться и приказали хозяйке успокоить пса, а не то они его пристрелят.

— Тогда стреляйте и в меня тоже! — ответила им Дарья.

Большевикам ничего не оставалось, как молча выйти из ее дома.

В другой раз они пришли в комнату мисс Маржори в то время, когда она давала урок детям. Большевики с револьверами в руках и стали кричать: „Все руки вверх!“ Но Мише и другим детям это сцена показалось комичной, и они громко рассмеялись. Так и на этот раз ничего страшного не произошло. А вот на третий раз они уже пришли за князем Борисом Гагариным. Алексей Татищев, мальчик 15-ти лет, увидел, как большевики идут к ним в дом, и предупредил его: „Князь, бегите — они пришли за вами!“

Большевики поймали бедного Алексея, приставили его к стене и уже направили на него свои винтовки, как вдруг появляется князь. Алексей был белее полотна, но держался достойно.

Гагарин говорит им: „Вот я пришел! Прошу, отпустите мальчишку — он тут не причем!“ Неизвестно, по какой причине, но большевики ушли и никого не убили. Правда, потом еще не раз приходили за князем домой, но все говорили, что он уехал из города.

Тогда в Киеве все женщины занимались спасением раненых или искали своих убитых родственников для захоронений, а мужчины прятались от большевиков.

Бедной моей Ксении Бибиковой пришлось осмотреть сотню гробов, прежде чем она нашла Георгия Родзянко. Георгия положили в гроб, который был слишком коротким, так что его голова наполовину была сплющена. К тому же не всем женщинам разрешают увозить гробы с их близкими. Приходится унижаться, умоляя их об этом. Какая мерзость! Гробы по снегу везли на простых санях…

Произошло много и других трагедий в семьях моих родственников и знакомых.

Так, были убиты муж и брат мужа Любы Кочубей, урожденной Пушкиной[44]. Прямо на ее глазах!

И в ту ночь, когда она, несчастная, готовилась к похоронам, эти безбожники, красные солдаты, ворвались в ее дом, заняв половину его и всю ночь громко пели, пили, курили и забавлялись с женщинами легкого поведения — в то время, как бедная Люба сходила с ума от горя.

К счастью, в тот самый момент, когда все жители города уже были на последнем издыхании от большевиков, на Киев стали наступать немцы!»

Лето 1918 года — лебединая песнь счастливой жизни русской аристократии

«В последнее время многие знатные и богатые семьи обеднели. Приходилось экономить на прислуге, на обедах и ужинах, составляя меню не из пяти блюд, а из двух. Трудно было приобрести новую одежду и средства гигиены тоже. Но все это не столь важно. Важно, что в воздухе витал устойчивый запах свободы. Немцы вели себя по отношению к местному населению очень уважительно, с большим чувством такта. Возобновились балы и другие светские развлечения. Молодым немецким офицерам тоже хотелось принять участие в светской жизни города и познакомиться поближе с молодыми дворянками. Но их, естественно, никто и никуда не приглашал. Вот идем мы один раз с Марго по городу и слышим, как один немецкий офицер другому жалуется: „Ничего не поделаешь, Ганс, с местными аристократками невозможно завязать никаких отношений!“

На что Маргарита, знавшая хорошо немецкий язык, им отвечает: „И слава Богу!“

После той ужасной зимы все начали потихоньку оттаивать: и физически, и морально. Молодежь опять вела свой привычный образ жизни. Завязывались любовные истории и даже играли свадьбы. Но во время веселья приходили трагические новости из Москвы: были расстреляны большевиками наши друзья, Николай Николаевич Безак, Владимир Трепов и князь Волконский, секретарь нашего посольства в Вене. Я до сих пор не могу в это поверить! Многие семьи пакуют чемоданы, собираясь к отъезду за границу».

Отъезд из Киева и путешествие до Варшавы

7 октября. Последний день в Киеве