Татьяна Пельтцер. Главная бабушка Советского Союза

Решиться было трудно, но она все же решилась и сказала Гансу, что хочет развестись с ним и вернуться в Москву. Гори оно синим огнем, это торгпредство! Со всеми потрохами! Она не готова положить свою жизнь на алтарь Гансовой карьеры. Если уж выяснилось, что они совершенно разные люди с диаметрально противоположными взглядами на жизнь, то им лучше развестись. Детей у них нет, имущества, подлежащего дележу, тоже нет, так что развод будет простым – пустая формальность.

Оказалось, что все не так уж и просто. Развод грозил лечь пятном на безукоризненно чистую репутацию коммуниста Ганса Тейблера. Коммунисты вообще плохо относятся к разводам, а тут вдобавок особый случай – привез жену из Москвы в Берлин, устроил на работу в советское торгпредство и так далее…

Можно было ожидать, что Ганс начнет отговаривать Татьяну от развода, говорить о своей любви к ней, обещать исправить свои ошибки, но вместо этого Ганс заявил, что развод возможен лишь в одном варианте – таком, чтобы на него не упало ни малейшей тени.

Сказав «а», надо сказать и «б». Татьяна предложила Гансу вариант, который полностью его устроил – легкомысленная жена изменяет своему вечно занятому работой мужу и это становится поводом для развода. Повод веский, вся вина ложится на Татьяну, Ганс де кругом чист – ну с кем не бывает, молодые женщины такие легкомысленные. Так гораздо лучше, чем заводить разговор о разных взглядах на жизнь и пр. Тем более, что и объект для «измены» у Татьяны был. Один из командированных на учебу советских инженеров (фамилия его не имеет значения) буквально не давал ей проходу – дарил цветы и конфеты, настойчиво приглашал на свидание. Всего и делов-то – разок уйти с работы под руку с новым кавалером, а спустя пару дней поведать «по секрету» посольским сплетницам о своей невероятной любви и пожаловаться на то, что ее муж ужасно загружен работой и времени для жены у него совсем не остается.

Единственную в своей жизни «секретную операцию» Татьяна Пельтцер провернула блестяще. Развод оформили в советском консульстве в Берлине. После развода Татьяна сразу же выехала в Москву. Домой она дала лаконичную телеграмму: «Встречайте такого-то числа, такой-то вагон». Отец и брат, явившиеся на вокзал вдвоем, думали, что Татьяна приехала в отпуск, и удивились обилию вещей. Правду Татьяна рассказала только по приезде домой, за столом. Она думала, что отец станет переживать, но он неожиданно обрадовался и сказал:

– Ну и правильно, Танюша. Что тебе там, в Берлине делать? Да и мы с Сашей по тебе сильно соскучились. Особенно я. Ты в Берлине, Саша в Нижнем… Грустно мне без вас.

Брата Сашу после окончания автодорожного факультета Московского института инженеров транспорта отправили на работу в Нижний Новгород, который тогда еще не был переименован в Горький. Саша приезжал в Москву к отцу редко.

Год спустя Татьяне уже казалось, что не было в ее жизни никакого замужества и Берлина тоже не было. Сон это, морок, игра воображения.

С Гансом после развода сохранилась видимость дружеских отношений. Приезжая в Советский Союз (это случалось раз в три-четыре года), Ганс звонил Татьяне, чтобы пригласить ее в ресторан. Он рассказывал о своей жизни, о новой семье, о детях, интересовался делами Татьяны, и со стороны могло показаться, что за столом сидят старые друзья. Татьяну эти встречи немного тяготили, но она считала невежливым уклоняться от них. Отказывалась лишь в том случае, если у нее в этот вечер был назначен спектакль.

В театр на спектакли с ее участием Ганс не приходил. Понимал, наверное, что это лишнее и что его присутствие в зале может сказаться не лучшим образом на игре Татьяны.

Карьеру, к слову будь сказано, Ганс так и не сделал. Подвизался на каких-то начальственных должностях, но в нижнем эшелоне. Недаром же говорится, что бодливой корове Бог рогов не дает.

Недолгое замужество, впоследствии казавшееся наваждением, оставило в душе Татьяны Пельтцер глубокий след. Она разочаровалась в мужчинах, разочаровалась в любви. Переболела так сильно, что получила иммунитет. Отныне и навсегда в ее жизни был один-единственный возлюбленный – театр.

«А что мужчины?» – спросите вы. Были, конечно, в жизни Татьяны Пельтцер и какие-то мужчины. Живая ведь женщина, как же без этого? Но все эти мужчины были мимолетными увлечениями, если так можно выразиться – малозначительными эпизодами в долгой жизни великой актрисы. Никто из них не затрагивал глубинных струн ее души и не мог сравниться с Гансом Тейблером образца 1926–1927 годов, тем Гансом Тейблером, который «остался в Москве» и которого Татьяна Ивановна помнила всю жизнь.

Впрочем, среди «малозначительных эпизодов» было одно исключение, о котором пойдет речь в одной из следующих глав.

Глава тринадцатая «Билась как рыба об лед, да все без толку!»