Татьяна Тарханова

Татьяна удивленно смотрела на Сергея. Все, что он говорил ей о декане и его бездарном аспиранте, разрушало все ее представления о людях науки. Неужели есть такие ученые? Нет, он что-то не понял, не так увидел — все, наверное, обстоит иначе. Но тогда, значит, Сергей завистник, мелкий человек. Нет, и этого она не могла допустить. В душевном смятении она схватила руку Сергея, прижала ее к своей щеке и умоляюще взглянула на него.

— Не надо так говорить. Я прошу тебя.

— Я тоже не верил. Но убедился на собственной шкуре... Перед просьбой знакомого человека все было отброшено в сторону: обещание, право человека и даже его работа, нужная науке.

Татьяна готова была заплакать.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Надо бороться...

— Значит, можно? — обрадовалась Татьяна. — Ты добьешься своего, верно? Ты не отступишь?

— Никогда!

Татьяна восхищенно посмотрела на Сергея. Храбрый, мужественный, сильный. И это о нем Дроботов говорил, что он неженка, счастливчик, не умеющий постоять за себя. Ошиблись, Иннокентий Константинович! И, не стесняясь, что кругом люди, она обняла и поцеловала его.

— Сережка! Ты знаешь, как я тебя люблю!

В доме Тархановых неудачу Танюшкиного жениха переживала лишь Лизавета. Ей хотелось, чтобы ее внучка вышла замуж за ученого и чтобы жила она не где-нибудь на окраине Глинска, а в Ленинграде. Что касается Игната, то, сочувствуя Сергею, он в душе даже был рад, что Танюшка остается в Глинске. Свои люди под боком... А Сергею сказал, чтобы он не расстраивался. Оно, может, и лучше, что так случилось. Глинск все-таки ближе к земле. Сергей ничего не ответил. Но весь его вид, энергичный и воинственный, меньше всего говорил об унынии. Расстраиваться? Нет, не таков он. Даже Дроботов, который, казалось бы, лучше других знал своего племянника, не ожидал от него такой стойкости. И лишь не представлял себе, как думает Сергей добиться своего.

Но для Сергея все было ясно. Через несколько дней, как всегда, он зашел перед концом работы за Татьяной и весело сказал ей:

— Можешь меня поздравить...:

— Ты не шутишь?

— Это еще только начало.

— Расскажи, ну, расскажи. — Татьяна усадила его в мягкое кресло, сама забралась на подлокотник.

— С завтрашнего дня мой телефон...

— Тебе в комнату поставили телефон?

— Я больше не работаю в агрохимлаборатории.

— Ты бросил работу? — испуганно спросила Татьяна.

— Перешел на другую.

— Я не понимаю, на какую другую?

— В такую же лабораторию, но комбинатскую. Неужели ты думаешь, что после того, как институт так поступил со мной, я буду работать в его лаборатории?

Татьяна не сразу нашлась, что ответить. То, что сделал Сергей, как-то не вязалось с тем, чего она ждала от него. Нет ни борьбы, ни проявления мужества. Он уступил, ушел в сторону. Сергей понял, о чем она думает.

— Драться — это еще не значит бить противника в лоб. Ты пойми, что мне даст агрохимлаборатория? Ничего. После ссоры с деканом я вряд ли могу рассчитывать на аспирантуру. Работать без перспективы я не могу.

— Но комбинат — это совсем другое... Это не земля...

— Зато там я снова найду себя, свою тему. Иной дорогой, но все равно я приду в науку. И вот тогда я снова явлюсь в институт. На кафедру, в лабораторию, к тому же профессорскому сынку. Явлюсь и скажу: «А ну, выкладывай, что у тебя за душой, и смотри, что у меня». Ты думала, я буду жаловаться в министерство, писать письма в Москву? Нет, пусть этим занимаются те, кто не рассчитывает на собственные силы...

Татьяна с сомнением отнеслась к переходу Сергея на другую работу, она не верила, что можно так просто сегодня заниматься одним, завтра другим. Но прошло несколько месяцев, и Сергей стал старшим лаборантом, потом на него возложили руководство всей химической группой, и это лишний раз подтвердило его неистощимую энергию и внутреннее мужество. Так упорно идти к своей цели мог только сильный человек.

И дома и в театре она не скрывала своего восхищения Сергеем. Дома это требовалось для того, чтобы не беспокоились, почему они медлят со свадьбой, а в театре — чтобы Дроботов наконец признал, что он напрасно отзывался о Сергее как об избалованном судьбой человеке. Но где-то рядом жило другое чувство к Сергею, он как бы раздвоился в ее представлении, и, восхищаясь им, она в то же время настороженно прислушивалась к каждому его слову, как будто в чем-то уже не верила ему.

Он жил в центре города, в небольшом деревянном доме, где снимал маленькую комнату, отгороженную от хозяйской половины легкой фанерной перегородкой. Эта комната к тому же была очень мала, чтобы в ней могли жить два человека, и весной ему предложили переехать в одну из коммунальных квартир города. Комната в этой квартире была побольше, от других ее отделяли толстые стены, но она была на теневой стороне, к тому же сырая, и Татьяна посоветовала Сергею:

— А знаешь, давай сделаем небольшую пристройку в нашем доме. Деда предлагает...