Татьянин день. В паутине обмана

Нина храбрилась изо всех сил, но все равно чувствовала себя несчастной и неприкаянной. Купив билет на самолет до Ханты-Мансийска, — на это ушли почти все ее небогатые сбережения, — она прикинула, что ждать рейса придется еще часов пять, да и то, если его не задержат. Впрочем, идти Нине так и так было некуда, оставалось только набраться терпения.

Она и сама не заметила, как задремала, измученная тревогами последних нескольких суток, а очнулась от звонка своего мобильного. Ничего не понимая, Нина посмотрела на экранчик, но номер оказался скрыт. Может, не отвечать? Но, с другой стороны, вдруг с Таней что-то еще случилось, и ей срочно нужна помощь?…

— Я слушаю, — решилась Нина.

— Вот даже как. А раньше, в основном, я тебе слушал. Далеко ли собралась, красавица? — услышала она насмешливый голос Баринова.

Ледяной ужас стиснул сердце, все внутри оборвалось. Он знает, где она и что собирается сделать! Боже мой, за ней же наверняка прямо сейчас следит кто-то из его подручных, фиксируя каждый шаг и немедленно передавая информацию хозяину… Нина принялась затравленно озираться, но вокруг было столько людей — каждый из них мог оказаться приставленным к ней «хвостом».

Олег Эдуардович беседовал с ней из своего кабинета и откровенно наслаждался паническими нотками в срывающемся Нинином голосе. Что, птичка, попалась? Послушаем, как ты теперь запоешь…

— Ниночка, не бросай трубку. Ты же видишь, я к тебе по-хорошему — отплати добром за добро. Так сколько, говоришь, копий сделала с кассетки-то? А если честно?… Ага, вот даже как… Ну, не надо так нервничать, я же с тобой спокойно говорю. Просто, знаешь, зря ты старалась: копии в таких делах не учитываются, только оригинал. А оригинал — ну, ты же умная, догадайся. Правильно, уже у меня. Опять ты неправильно поняла, вовсе я не волнуюсь. Вернее, за себя не волнуюсь… А что это ты молчишь? Понимаешь, Ниночка, все в природе, да и не только в природе, но и в обществе, должно происходить по законам, — наставительно продолжал Олег Эдуардович. — А писаным или неписаным — это уже другой вопрос. Вот, к примеру, когда Перепелкин начинает вести себя как Ястребов или даже Орлов… и начинает охотиться на крупных животных — как думаешь, что бывает? Ответ не слышу, но твои мысли — улавливаю, и эти мысли — правильные. Так что запомни сама и передай этому… своему сообщнику, что платить вам я больше не намерен. Если вы с ним несколько копий сделали, лучше вам от них избавиться. И чтоб сидели тише воды, ниже травы, оба… Я знаю, ты передашь, ты же поумней будешь, чем твой Гена.

На этом Баринов прекратил разговор. Взяв бокал с коньяком, он удовлетворенно отпил пару глотков, но, похоже, на сей раз даже коньячок не смог вполне его успокоить. Смутное предчувствие череды роковых неудач продолжало преследовать Олега Эдуардовича.

Нина сложила мобильный и убрала в сумку. Подняв голову, она прислушалась к объявлению диктора:

— У стойки двадцать три продолжается регистрация билетов и оформление багажа на рейс ДР-317 «Москва — Ханты-Мансийск» компании «Авиаплюс Эрлайнс».

Нина снова достала телефон. Несколько раз набрала номер, но ответа не получила. Тогда она, прерывисто вздохнув, сделала единственное, что оставалось в подобной безвыходной ситуации…

Семейство Рыбкиных только что вернулось домой после банкета по случаю важного события: Миша Никифоров сделал предложение Кате. Вечер прошел довольно сумбурно, но, впрочем, весело. Особенно отличился Виктор: он исполнил под гитару несколько песен собственного сочинения, и это привело всех остальных в восторг, к немалому удовольствию автора, не ожидавшего, что его творчество будет оценено столь высоко. Главное — Анна смотрела на него так, словно вообще впервые видела! А Катя даже высказалась в том смысле, что такой талант грех зарывать в землю, и есть смысл попробовать связаться с профессиональной студией звукозаписи…

В приподнятом настроении Виктор подошел к телефону, который зазвонил почти в ту же секунду, как Рыбкины переступили порог своей квартиры.

— Говорите, вас внимательно слушают, — весело произнес он.

— Вить, а Диму можно? — раздался приглушенный и какой-то сдавленный Нинин голос. — Позови его, это очень важно.

— Димка, — позвал Виктор брата, — ты дома или нет?

Дима обменял початую бутылку пива на телефонную трубку:

— Алло?… О, Нинок, уже долетела? Надо же, так далеко, а слышно — как из соседней комнаты!

— Дим, я не улетела, сейчас такси поймаю — и в Москву…

— А, совесть замучила, решила остаться с Димочкой. И правильно, такими, как я, не бросаются, — самодовольно заметил младший Рыбкин, подмигивая брату.

— Дима, это мы потом обсудим, а сейчас — очень тебя прошу, о-чень! — помоги! За Гену беспокоюсь, — начала объяснять Нина.

— Ну, ты даешь, — возмутился парень. — Чего тогда мне звонишь? Ты лучше ему позвони… и расскажи, что обо мне беспокоишься, — он уже был готов бросить трубку, но Нина отчаянно крикнула:

— Его убьют!

— А я-то чего? — мгновенно протрезвел Дима, сообразив, что она и не думает шутить, — Супермен, что ли?