Татьянин день. В паутине обмана

— Я бы тебя не дергала, но пока я из аэропорта доеду — поздно может быть, — продолжала умолять Нина, едва не плача. — Ты просто поезжай к нему, покрутись там, чтобы он один не был. И скажи этому идиоту, чтобы телефон включил, я не могу до него дозвониться! Запиши адрес…

— Ладно, — крайне неохотно пообещал Дима, которому все-таки хотелось выглядеть чуточку джентльменом.

Ничего не сказав остальным Рыбкиным, он быстро собрался и поехал к Генке, проклиная и его, и всю эту дурацкую ситуацию на чем свет стоит.

Дима без труда нашел нужную квартиру и позвонил в дверь, но ему никто не ответил. Он уже собрался развернуться и уйти — а что, обещание сдержал, прибыл к месту назначения, но кто ж виноват, если дома никого не оказалось?! — однако, для очистки совести, нажал на ручку двери, оказавшейся незапертой.

В квартире было темно и тихо, оттуда недоносилось ни звука.

— Эй, хозяин, — позвал Дима, сделав шаг внутрь, — Эй, кто-нибудь есть? Отзовись, кто живой… Ген, ты где? Ген, ты двери-то чего не закрываешь? Вот подбросят чего-нибудь ценное — не обрадуешься, — Протянув руку, он на ощупь нашарил выключатель, — Или у вас тут все честные?… Черт…

В безжалостно ярком свете он увидел Генку, распростертого на полу вниз лицом. Диму затрясло, он едва удержался, чтобы не заорать от ужаса, но горло перехватило.

— Ген… — беспомощно позвал Рыбкин, уже понимая, что тот его не слыши. т и никогда не услышит. Озираясь, Дима начал отступать к входной двери.

— Быстрей, быстрей… Чего мы так тащимся? — торопила Нина водителя такси, которое мчалось из аэропорта в Москву.

— Едем — почти сто. Это предел, и так на штраф нарываюсь! — огрызнулся тот, — Хватит орать!

— Ну, чего ты на желтый-то затормозил? Проскочили бы! Вот повезло. — Нина готова была расплакаться. — Зеленый, поехали! Ну, давай, поднажми еще! Небось за бутылкой, как Шумахер, гоняешь?

— Я тебя вот сейчас высажу, добирайся, как хочешь. Хочешь доехать нормально — молчи в тряпочку. Если тебе жизнь не дорога, я-то при чем?! — рявкнул потерявший всякое терпение таксист.

Нина, глотая слезы, снова набрала номер Гены — безрезультатно. До Димы тоже было не дозвониться…

— Куда же вы подевались, сразу оба? — простонала она.

— Да от такой психопатки любой мужик сбежит. В одних трусах, — раздраженно прокомментировал водитель. — Слава богу, подъезжаем уже!

Дима вытащил телефон, подумав, засунул обратно, не заметив, что из кармана выпал брелок с гравировкой «Милому Димочке». Один из Яниных подарков так и остался валяться на полу рядом с бездыханным Генкиным телом.

Пулей вылетев из подъезда, Дима наткнулся на бегущую навстречу Нину, вслед которой водитель такси кричала

— Эй, психическая, сумку-то забери из багажника!..

Но женщина уже ничего не видела и не слышала. Бросившись Диме навстречу, она, задыхаясь, спросила:

— Ну, что? Как?…

До него не сразу дошло, кто это и что происходит. Он шарахнулся в сторону, но Нина остановила его:

— Что? Да говори же ты!

— Там Гена… убитый… — трясущимися губами пролепетал Дима, бледный как полотно.

— Господи… — Нина без сил опустилась на скамейку у подъезда. — Ну, вот и разбогател. А я опоздала… теперь уж насовсем.

***

Из больницы после разговора с Никифоровым Таня вернулась далеко не сразу. Она долго ходила по улицам, ничего не замечая вокруг себя и, будто пьяная, натыкаясь на прохожих. С ней сейчас творилось примерно то же самое, что и пять лет назад, когда она узнала об измене Сергея. Шок, ужас, растерянность, ощущение, что земля уходит из-под ног…

И как все-таки хорошо было наконец оказаться дома! Игорь как самый примерный на свете муж готовил ужин, стоя у плиты. Он не задал Тане ни единого вопроса относительно того, где она столько времени пропадала, лишь подошел к ней и обнял:

— Устала? Ничего, сейчас я вас накормлю. А где Надюшка?

— У Рыбкиных, — рассеянно отозвалась Таня.

— Правда? Это меняет дело! У меня тут кое-что припрятано… — Он достал из шкафчика бутылку вина. — Как говорим мы, французы — знаменитые кулинары и знатоки вин, — вуаля!

— Ты же испанец, — постепенно приходя в себя, напомнила Таня.

— Да? Прости, я иногда забываю, — сняв с плиты сковородку, он положил ей на тарелку что-то не совсем понятное, затем остатки — себе и уселся напротив невесты. — Ну, надеюсь, мой энтузиазм хоть отчасти компенсировал недостаток опыта.

Таня подняла на него глаза, хотела что-то сказать и вдруг расплакалась — беззвучно, горько и безутешно.

— Что случилось, малыш? — забеспокоился Гонсалес.

— Он все знает, — всхлипывая, выдавила Таня, — Про Надю.

— Кто? — не сразу понял Игорь.

— Сергеи. Он знает, что Надя его дочь. Что делать?!

Игорь ответил не сразу. Он позволил ей вдоволь выплакаться, а сам в это время, с тяжелым вздохом оценив степень полнейшей несъедобности своих кулинарных изысков, счистил первый вариант с тарелок в мусорное ведро и начал готовить блюдо попроще — яичницу. К тому времени, как он ее сжег, Таня успела немного успокоиться.