Читаем Татко полностью

— Знам едно място, татко. Долу във Венеция и се нарича „Ор Хаус“. Хайде да отидем там.

— Какво! Какво каза?

Повтарям го ясно и се смея.

— „Ор Хаус“, татко: весла, весла.

Търговската камара на Санта Моника вдигна такъв шум, че собствениците трябваше да смъкнат фирмата си. Сега над вратата има само огромни кръстосани весла.

Тук стените вибрират от мощната стереоуредба като в дискотека, но има страхотен избор на песни: музика от двайсетте години до кънтри, рок и електронни стенания. Продават кана бира за долар и половина с толкова пуканки и фъстъци, колкото можеш да изядеш. На разположение е огромна купа, пълна с необелени печени фъстъци, и машина за пуканки, която никога не спира. Вероятно би могло да се живее на бира, пуканки и фъстъци — купища протеини, въглехидрати и витамини.

Но най-хубавото нещо са стените и таваните. Покрити са с графити и възможно най-чудатата колекция от странни предмети, които висяха или бяха залепени към тях. Тук човек можеше да види старомодни печки, големи спортни шейни, гигантски кули, велосипеди, счупени часовници, автомобилни части. Съчетанието от цветове е твърде странно.

В петъчните и съботните нощи повечето хора танцуват боси. Подът е посипан със стърготини с дебелина над два сантиметра и мирише на цирк: пот, фъстъци и стърготини. Светлината е възрозова и се сменя постоянно. Харесвам такива места, тук се отпускаш; провинциална викторианска кръчма; английска пивница, внезапно предала Богу дух. А в добавка — пикантния привкус на стар бар в Дивия Запад.

Отиваме там, близо е до плажа — само на десетина минути от дома на родителите ми. Татко се спира на прага и се оглежда.

— Боже, Джони, тези хора тук са луди! Погледни това.

Посочва кукла, която виси от тавана надолу с главата — без коса е и някой я е боядисал в синьо.

— Какво означава това?

— Нищо, татко, просто само украса.

Грабвам от бара кана, пълна с тъмна бира, и две силно изстудени халби. Повеждам татко към любимото ми сепаре в дъното с чудесно разположение по отношение на озвучаването. На това място на човек му се струва, че звукът излиза право от главата му. Вземам шепа пуканки и фъстъци и ги пускам на масата. На металната й повърхност има рисунка на момиче в твърде изкусителна поза. Не бях я забелязал досега. Виждам нещата някак различно — като при посещение на зоологическа градина с дете.

Гледаме тълпата. Пред очите ни се разиграва голямо блъскане и флиртуване; всички са облечени главно в джинси и леки ризи. Предполага се, че трябва да си навършил двайсет и една години, за да влезеш в такова място, и това изискване се спазва строго. Момичетата обаче изглеждат по-млади. Все пак не трябва да забравям, че напоследък почти всяка жена под четирийсет години ми изглежда като дете.

Татко се е захласнал. Почти забравя да пие бирата си.

— Хей, Джони, това е по-добро от Фейъс Тиътър във Филаделфия някога.

Той върти глава и се смее. Когато се смее, слага ръка пред устата си и покрива зъбите си. Двамата с татко имаме разделени предни зъби — искам да кажа, значително разделени, поне на половин нормален зъб. Татко е страшно чувствителен към това. И при неговия баща е било така. Колкото до мен, аз съм прекалено инатлив или суетен и се гордея с тази си особеност. Приемам я като белег на мъжката линия в нашето семейство. Но нито Били, нито Джаки са го наследили. Марти да, и това ни струваше една значителна сума за зъболекар. Аз дори харесвам разделени зъби при жени, но не е възможно да се очаква, че едно момиче ще е във възторг от това.

Татко така се смущава от разделените си зъби, че никога не се усмихва или смее, без да постави ръка пред устата си и затова сега си седи и се хили зад ръката си.

Изпиваме бавно бирата си, слушаме музиката и се забавляваме в продължение на около час. Връщаме се вкъщи около десет часа. И двамата сме уморени, едва успяваме да се доберем до леглата си. Дори и през ум не ни минава да включваме телевизора.



На следващия ден нещата започват добре. Чувам как татко се пипка с дрехите си и оправянето на леглото. Правя си йогистките упражнения и премитам. Татко излиза към девет часа. Дори си намира лекарствата и сяда заедно с мен, готов за закуска. Движенията му са по-бързи. Седи по-изправен, яде по-бързо. Спомням си как бързо поглъщаше храната си като млад; питам се дали ще започне да се храни отново така.

Дори водим сравнително логичен разговор. Преди години му бях дал кутия с бои. Бях му осигурил всичко, от което можеше да има нужда, включително две средно големи платна.

Тогава той се отдаде на рисуване и нарисува няколко ужасяващи картини, каквито никога не бях виждал. Постави ги в рамки за мама и сега те висят в спалните.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Текст
Текст

«Текст» – первый реалистический роман Дмитрия Глуховского, автора «Метро», «Будущего» и «Сумерек». Эта книга на стыке триллера, романа-нуар и драмы, история о столкновении поколений, о невозможной любви и бесполезном возмездии. Действие разворачивается в сегодняшней Москве и ее пригородах.Телефон стал для души резервным хранилищем. В нем самые яркие наши воспоминания: мы храним свой смех в фотографиях и минуты счастья – в видео. В почте – наставления от матери и деловая подноготная. В истории браузеров – всё, что нам интересно на самом деле. В чатах – признания в любви и прощания, снимки соблазнов и свидетельства грехов, слезы и обиды. Такое время.Картинки, видео, текст. Телефон – это и есть я. Тот, кто получит мой телефон, для остальных станет мной. Когда заметят, будет уже слишком поздно. Для всех.

Дмитрий Алексеевич Глуховский , Дмитрий Глуховский , Святослав Владимирович Логинов

Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Социально-психологическая фантастика / Триллеры
Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Зараза
Зараза

Меня зовут Андрей Гагарин — позывной «Космос».Моя младшая сестра — журналистка, она верит в правду, сует нос в чужие дела и не знает, когда вовремя остановиться. Она пропала без вести во время командировки в Сьерра-Леоне, где в очередной раз вспыхнула какая-то эпидемия.Под видом помощника популярного блогера я пробрался на последний гуманитарный рейс МЧС, чтобы пройти путем сестры, найти ее и вернуть домой.Мне не привыкать участвовать в боевых спасательных операциях, а ковид или какая другая зараза меня не остановит, но я даже предположить не мог, что попаду в эпицентр самого настоящего зомбиапокалипсиса. А против меня будут не только зомби, но и обезумевшие мародеры, туземные колдуны и мощь огромной корпорации, скрывающей свои тайны.

Алексей Филиппов , Евгений Александрович Гарцевич , Наталья Александровна Пашова , Сергей Тютюнник , Софья Владимировна Рыбкина

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Современная проза