Таврида: земной Элизий

Потёмкин ждал окончания дел на Тамани, где один из фанатиков, Тав-султан, пытался поднять восстание. Суворов подоспел вовремя, и заговор не удался. Военачальники степных орд начали приходить к присяге.

В конце июня 1783 года Потёмкин во главе своих дивизий двинулся в Тавриду.

Страна была в упадке: разоренные покинутые поля и сады дичали, покрылись сорными травами, города превратились в руины, бескормица, жара и болезни мучили людей. Надо было немедленно приниматься за дело.

Отдав военные распоряжения, заняв форпосты и укрепив берег, Потёмкин со своим штабом торжественно въехал в Карасубазар и направился к лагерю, который велено было расположить на плоскогорье Ак-Кая (Белая гора).

Русские путешественники назвали отвесную скалу Ак-Кая Тарпейской[31], так как с ней была связана страшная быль о русских пленниках, которых сбрасывали отсюда в пропасть.

Памятуя об этих погибших, Потёмкин избрал Тарпейскую высоту местом присяги татар.

Неприступная с одной стороны, Ак-Кая образовала с другой спокойное плоскогорье. По нему и расположились палатки Потёмкина.

Утром 10 июня 1783 года сюда стали прибывать конные татарские отряды, мурзы и беи.

Потёмкинские деревни

На полуострове всё надо было заводить вновь: дороги и города, пристани, крепости, пашни, сады и пастбища.

Поля ханского Крыма выглядели клочками среди вытоптанных скотом степей и лугов.

Сады были запущены, виноградарство и фруктоводство, в древности процветавшие, находились в самом жалком состоянии.

Леса не составляли никакого хозяйства и беспорядочно вырубались.

Города представляли собой лабиринты лачуг, лепившихся по склонам гор. Среди этих лачуг возвышались лишь величественные строения мечетей (по большей части переделанные из византийских церквей).

Торговля и мелкая промышленность ютились в ларьках и сараях.

Конские тропы заменяли дороги в горах и на побережье.

Почты не существовало (только последний хан пытался ее завести).

Флот ограничивался несколькими фелюгами, а так как не было флота, не заботились и о пристанях.

Одним словом, Крым из турецкой провинции надо было превратить в черноморскую крепость Российского государства, в его «пространный сад» и «кладовую сокровищ».

Это были задачи первостепенной важности.

Кроме того, предстояло создание новой российской Таврической области с новыми административными центрами взамен сорока восьми кадылыков Крымского ханства и старой столицы в ущелье Чурук-су.

В течение четырех лет со дня присоединения было положено начало всему: заведен Черноморский флот, основан порт Севастополь, заложены виноградники в Судаке, шелковичные рощи в Старом Крыму, ботанический сад в Алупке; положено основание губернскому центру Симферополю[32], проложены и починены дороги, связавшие Крым с северными городами постоянным движением почтовых экипажей. Уже в 1786 году, имея особые привилегии для смены лошадей, можно было проделать путь из Москвы в Симферополь за десять дней. Обыкновенные путешественники тратили на этот путь около трех недель.

Земля Крыма открылась взорам всех любопытствующих и любознательных в новом молодом своем обличье.

Откуда же явилось мнение, что ничего не было сделано, а всё начатое осталось незавершенным или оказалось ненужным?

Никто не сомневается в том, что Потёмкинские деревни – это такие деревни, которые существуют лишь на бумаге или в виде декораций. «Потёмкинскими деревнями», впрочем, называют всякое фальшивое, дутое предприятие, затеянное для того, чтобы отвести глаза.

В отличие от многих острых словечек и поговорок, которые невесть когда появились, происхождение ходячего выражения «потёмкинские деревни» может быть объяснено подробно. Время его возникновения – 1787 год, место – Крым, автор – некто из сопровождавших Екатерину II в ее торжественном шествии на юг. Обстоятельства его возникновения следующие.

Ко времени прибытия Екатерины Потёмкин заказал особые декорации, которыми прикрыли неблаговидные халупы, землянки, сараи. Есть основания предполагать, что проект этих декораций (равно как и всего шествия) был поручен архитектору Ивану Егоровичу Старову. Такой проект не мог быть исполнен рядовым художником, он требовал отменного знания перспективы и великого вкуса.

По-видимому, декорации эти не были плоскими, а представляли собой своеобразные макеты и части зданий, построенные так, что получались совершенно как бы настоящие селения.

Всё это было непрочно, шито, как говорится, белыми нитками, но издали производило впечатление полного благоустройства. Идиллические селения явились для некоторых спутников Екатерины мишенью острот и насмешек, так что иные острословы, увлекшиеся своим остроумием, так и не рассмотрели подлинной Тавриды. Крылатое словцо было подхвачено всеми, кто недоволен был Потёмкиным, и чем больше старались восхвалявшие светлейшего князя официальные историки, тем прочнее врезывалась в память поколений характеристика, выраженная словами «потёмкинские деревни». Их повторяли и слева, и справа, так что даже Николай I заявлял с важностью, что Потёмкин «всё начинал и ничего не кончил».