Те, которых не бывает

Макс чуть не поперхнулся чаем. А ведь действительно – ему не приходило в голову, что раз человек, которому некуда пойти, но нужна помощь, автоматически попадает в Дом Одного Окна, то же самое может происходить и с телефонным номером. Такая экстренная справочная получается. Хм, а у этой унылой девочки довольно сообразительная мама!

– Это довольно неплохо, – признал он вслух. – Твоя мать сама придумала?

– Моя мать? – удивилась Лия.

– Ну, или кто там тебе эта новая Хранительница – это она сама придумала?

Лия неожиданно засмеялась.

– А! Сама, да – я ведь довольно сообразительная зануда! А когда на табуретке, то и ужасно возвышенная. Новая Хранительница – это я.

Макс всё-таки поперхнулся чаем – и даже, кажется, покраснел, но очень быстро сообразил, что к чему.

– Ой, Лия, тогда, может, ты спасёшь и меня? Мне нужно завтра сдать всю домашку по русскому за четверть, а у меня нет даже учебника!

⁂

За четверть по русскому языку Макс получил четвёрку – потому что Мария Ивановна отказалась ставить пятёрку с нулевой посещаемостью.

– Не могу же я поставить тебе «отлично» за харизму в графе «Русский язык»? – саркастично заметила учительница. – А тот, у кого ты списал, наверняка и так имеет пятёрку.

Макс не стал возражать – он не знал, чего ему более не хотелось: чтобы учительница догадалась, что к делу причастна Лия Кац, или чтобы она догадалась, как именно она к нему причастна. Его репутации повредило бы и то и другое.

Слухи не врали: Лия действительно не жалела времени на помощь ближним, не искала лёгких путей и была впечатляющей занудой. Поэтому минувшую ночь Макс Винтер провёл в Доме Одного Окна за старинным дубовым столом, где при свете волшебной керосиновой лампы делал в тетради упражнение за упражнением. Как только он начинал засыпать, непонятно откуда появлялся этот треклятый отцовский ворон и методично клевал Макса в плечо. Зануда. Кажется, они нашли друг друга.

Лия проверила каждое упражнение, исправила все ошибки и заставила его переписать начисто. При этом она умудрилась по телефону найти какое-то лекарство для инфекционной больницы, впустить в дом двоих потерявшихся малышей, найти их телефон и дозвониться родителям, а также под утро успокоить пятилетнюю девочку, родители которой дежурили в больнице, а дома по пути к туалету внезапно обнаружился таракан.

В любое другое время Макс посмеялся бы над историей про таракана, но под утро, положив голову на стол и слушая, как на лестнице Лия своим тонким спокойным голосом подбадривает незнакомого ревущего ребёнка, для которого этот таракан – самая страшная вещь в мире, Макс думал только об одном: пока он съезжает по трубе из кабинета географии, Лия, кажется, всю свою жизнь делает вот это. В комнате было темно, только узкая полоска света от лампы на окне комнаты тянулась на лестницу – и Максу казалось, что свет тянется не к Лии от окна, а наоборот.

Теперь, в классе, на уроке русского, такие сравнения казались ему позорными для взрослого четырнадцатилетнего человека. Чтобы скрыть свою богатую внутреннюю жизнь, Макс, напустив на лицо крайне скучающее выражение, лёг на парту – и немедленно уснул. Ему снилась Лия Кац, с закрытыми глазами качавшаяся на голубых качелях во дворе Дома Одного Окна. Портрет Тургенева над доской понимающе улыбался: этот момент тоже был неоднократно описан в художественной литературе – например, самим Тургеневым.

⁂

Вторая четверть перевалила за середину. Дожди ещё шли, но лужи по утрам покрывались теперь тонкой ледяной корочкой, по которой очень не хотелось ходить, чтобы не повредить особый узор из вмёрзших в воду листьев, веточек и больших пушистых снежинок, – поэтому Люба просто прыгала через них, стараясь попадать в такт музыке в наушниках. Винтеру исполнилось пятнадцать, и ему подарили плеер, который он немедленно забыл у неё в гостях, и Люба наслаждалась музыкой круглосуточно – пока Макс не заберёт!

Время шло, а Макс о плеере так и не вспомнил – впрочем, он вообще мало о чём теперь вспоминал. Зато ходил в Дом Одного Окна каждый день. Иногда он делал это по нескольку раз. Иногда он вообще не выходил оттуда по нескольку дней.

«Чего доброго, он и в школу начнёт ходить!» – думала Люба, напуганная тем, что Макс начал читать школьную программу по литературе. Разговаривать с ним стало скучно: сама Люба всё это уже читала много лет назад, и времена, когда ей было жалко Базарова или хотелось поговорить о том, почему же Тургенев «убил» Инсарова, давно прошли. А до Натали Саррот Винтер ещё не дорос – и вряд ли, увы, дорастёт, потому что он-то не может взять с полки роман на любом языке и прочитать его за вечер. Но с этим Люба смирилась ещё в первом классе.

Несмотря на то что восторженный Винтер много раз пытался притащить в Дом Одного Окна и её, Люба туда не ходила. Нет, конечно, она не ревновала, да и с Лией надо как-нибудь познакомиться – но чем больше в жизни Любы обнаруживалось волшебства, тем банальнее оно становилось, а это было скучно.