Те, кто уходят

Рей пообещал позвонить ей попозже, потом спросил себя, зачем ему это нужно.

– Полиция знает, где меня найти. Пока, Инес.

От Гранд-канала Рей пошел к центру города, к театру «Ла Фениче». Отсюда в разных направлениях расходились пять узких улиц. Рей искал Коулмана. Его охватило гнетущее понимание того, что подобные поиски – в одиночку, пешком – в Венеции абсурдны. Таких маленьких площадок, как у «Ла Фениче», где он стоял и откуда начинался лабиринт улочек, в городе были сотни. И Коулман мог скрываться за стеной каждого, буквально каждого дома, мимо которого проходил Рей, кроме разве Ка’ Реццонико и Ка-д’Оро. Или в одном из захудалых баров, тратторий, или в номере одного из сотен маленьких отелей. Рей шел, не рассчитывая найти Коулмана и чувствуя, что выглядит очень подозрительно с забинтованной головой. Он плутал, шагал, пока не устал, после чего направился к остановке вапоретто. Оказалось, это остановка «Ка-д’Оро», что, по мысли Рея, свидетельствовало о тщетности поисков Коулмана, поскольку в Ка-д’Оро его определенно не было. Но Рей на всякий случай купил билет в музей и прошел по его залам, даже не глядя, есть ли там Коулман. Его там не было.

Когда он вышел из Ка-д’Оро, на улице стемнело и похолодало. Рей вспомнил, что так и не поел, но голод его не мучил, и он направился к пристани вапоретто.

А что, если он и в самом деле убил Коулмана? Вдруг Коулмана унесло в море по какому-то каналу? В ожидании вапоретто Рей смотрел на серо-фиолетовое небо над крышами Венеции, над древней линией горизонта, в которую тут и там врезались купола церквей с крестами. Что, если Коулман никогда больше не увидит этого по его, Рея Гаррета, вине? Рей вдруг почувствовал себя опустошенным, виноватым, отверженным. Его пробрала дрожь – от холода, от собственных мыслей или игры воображения, а вообразить он пытался, как наносит удар или несколько ударов, как пресекает чью-то жизнь. Сколько раз он ударил Коулмана тем камнем? Рей пытался представить, как все произошло, но тот момент был в его памяти как в тумане. Точно так же не мог Рей вспомнить, шевелился ли Коулман, оставался ли в сознании, когда он уходил.

Когда Рей вернулся, в кухне и в гостиной синьора Чьярди горел свет, но он тихонько прошел по наружной каменной лестнице, ведущей в коридор первого этажа. У себя в комнате, где Джустина, к его радости, затопила печку, он лег на кровать, накрылся пальто и заснул, как смертельно уставший человек. Он увидел два тревожных сна. В одном Рей нашел ребенка, родителей которого нигде не было, хотя никто, казалось, не возражал против того, чтобы Рей оставил малыша себе. Этот сон разбудил его. Часы показывали половину шестого. Рей сполоснул лицо холодной водой и спустился поговорить с синьором Чьярди. Он вдруг вспомнил, что не купил вечернюю газету, а про него или Коулмана сегодня вечером могли что-нибудь сообщить.

Синьор Чьярди сидел в кухне с Джустиной, а перед ним на столе лежала газета.

Синьор Чьярди вскочил со стула:

– А-а-а, синьор Уилсон!.. Или синьор Гаррет? Это разве не вы? – Его лицо осветилось хитрой, но доброй улыбкой.

Рей посмотрел на фотографию.

– Да, это я, – сказал он.

Потом прочел короткую заметку. О местонахождении Коулмана не было ни слова.

– Значит, тем вечером вы не просто споткнулись. Подрались, да? С вашим тестем? Синьором Коулманом?

Рей скользнул взглядом по Джустине, которая смотрела на него как зачарованная, открыв рот, но без всякой тревоги.

– Все так, синьор Чьярди.

– А теперь синьор Коулман пропал.

Рей улыбнулся. Атмосфера здесь была совсем иной, чем в полицейском участке. Или за столом со Смит-Питерсами!

– Я считаю, что он поднялся и ушел. Спрятался, – объяснил Рей. – Я тем вечером тоже ударил его. – Рей изобразил, как это происходило между ними. – Он напал на меня с камнем, ударил первым.

Каким простым все это казалось на его простом итальянском!

– Ah, capisco! А почему вы сразу так и не сказали вечером во вторник?

– Я… понимаете, я не хотел, чтобы вы знали о моем знакомстве с синьором Колеманом, – ответил Рей, автоматически произнеся фамилию на итальянский манер. – Я пытался избегать встречи с ним.

Синьор Чьярди задумчиво нахмурился:

– Так, значит, это его дочь покончила с собой. Ваша жена.

– Si.

– Совсем недавно?

– Около месяца назад, – ответил Рей.

– Налей, пожалуйста, синьору вина, Джустина, – велел синьор Чьярди.

Джустина поспешила налить ему вина.

Рей хотел позвонить до шести часов.

– Я не могу долго оставаться, – сказал он, посмотрев на часы.

– Но вина-то выпейте! Значит, сегодня вы говорили с полицией?

– Я сказал им, кто я, – ответил Рей. – Я скрывался достаточно долго – скрывался сам и скрывал свое горе. Моя благодарность вам, синьор Чьярди, за то, что вы такой хороший друг. Как и Луиджи! – Он произнес свою маленькую речь открыто и просто.

Синьор Чьярди ухватил его руку и пожал.

– Вы мне нравитесь, синьор Гаррет. Вы настоящий джентльмен. – Он подал Рею вино, показал на газету. – Вот Луиджи увидит – он сегодня придет. Если жена не запрет его, чтобы лег спать. Но он не будет спать. Ничего у нее не выйдет.