Театр души

Хотя у всех нас есть свой порог психического стресса, за которым наша способность справляться с ним психически может нас подвести, мои клинические наблюдения привели меня к мысли, что психосоматическая уязвимость значительно увеличивается вслед за потрясениями в нашей нарциссической экономии (McDougall, 1978). Чем более хрупок наш нарциссический баланс, тем более вероятно, что мы будем справляться с внутренним и внешним напряжением с помощью какой-то формы отыгрывающего поведения или действия-симптома в виде соматизации. В случае соматизации субъект обычно остается в неведении своих психических конфликтов и душевной боли. В любом случае, редкий человек, вероятно, думает о своих физиологических заболеваниях как о психологических недугах. Вспомним, что сорок лет Исаак не знал о своих психологических проблемах в какой-либо области. Хотя он страдал от язвы желудка, астмы, кардиопатологии и тетании, он не считал, что у этого ряда соматических болезней есть психологическое измерение. Его защитная структура была такой, что он не знал как о степени своей нарциссической хрупкости, так и о своем глубинном ужасе перед любыми либидинально заряженными ситуациями в отношениях. Люди вроде Исаака (имя им — легион), бросаются в пучину жизни, профессиональных и личных отношений, не имея понятия о постоянном, так сказать актуальном, психическом напряжении, которому они подвергаются, день за днем. На месте отсутствующего осознания (ибо любое эмоциональное возбуждение быстро выкидывается из головы) возникают тяжелые соматические дисфункции.

Мне кажется, что в таких ситуациях тело защищает себя, словно ему угрожает биологическое заболевание, и, следовательно, командует техникой выживания в неверно воспринятой ситуации. (Эта концепция изложена полнее в McDougall, 1978; 421-52.) Возможно, само неосознавание чрезвычайно болезненного или возбуждающего аффекта, несущего психический конфликт, вносит вклад в уже классическое описание предположительно «психосоматической» или «операционной» структуры личности, которая встречает катастрофичные события, у большинства людей вызывающие сильную душевную боль, с видимым спокойствием и необычным безаффект-ным состоянием, известным как алекситимия.* Наблюдения, сделанные за много лет работы с аналитическими пациентами, заставляют меня подчеркнуть, что это состояние не обязательно является следствием недостатка в психической или биологической нейронной структуре. Травматические события, которые так часто вызывают взрыв психосоматических болезней (утрата безопасности, уход объекта любви, неожиданная потеря самоуважения), могут рассматриваться как причинение боли и расстройства на уровне слишком для субъекта глубоком, чтобы он мог это вынести, или на уровне подъема тревоги психотического измерения. Другими словами, операционный способ отношений или выбрасывание аффекта могут быть чрезвычайно примитивными психическими защитами. При анализе на передний план выходят сопутствующие, но неузнанные страхи — страх оказаться переполненным невместимым аффектом и вынужденным к безумным действиям, страх «развалиться на части» или утратить чувство идентичности и способность функционировать. Неприемлемые идеи и болезненные аффекты до этого времени исключались так быстро, что у субъекта не сохранилось знания об их существовании. (Пример такого случая описан в главе 8.) Можно добавить, что когда напряжение любого рода воспринимается как нарциссическая угроза на уровне младенческого нарциссизма (при котором мы еще слабо отличаем свое тело от материнского), тогда психосоматическая реакция на инстинктивное напряжение и внешний стресс является обвинением против той части собственного телесного Я, которое считается принадлежащим матери или просто матерью. Другими словами, болезнь становится еще одной бессознательной связью с матерью; ее тело тоже под нападением.

На основании многолетнего опыта психиатра и психоаналитика в области психосоматики Лефебр (Lefebvre, 1980) считает, что «пси-

AaeKcumuMun(Sifneos, 1973; Nemiah, 1978) означает отсутствие слов для выражения эмоций или состояние, когда невозможно отличить одну эмоцию от другой. В главе 7 об этом говорится весьма подробно.

хосоматическая уязвимость значительно увеличена у пациентов, которые в детстве перенесли травматические события в фазе сепара-ции-индивидуации, описанной Малер». Он предполагает, что «со-матизирующий пациент, по-видимому, предъявляет во время со-матизации способ отношений; который в хронической форме характерен для так называемой нарциссической личности... Конфронтация с таким различением я-другой вызывает тупик в отношениях и [психической] экономии, который сам по себе ведет к “отказу” от аффектов и соматическому выражению регрессивной дезорганизации» (курсив мой).