Театр эллинского искусства

В гимнасии юноша учился владеть своим телом так, чтобы с честью желать и быть желанным, — пишет Ричард Сеннет. — На протяжении жизни каждому греку предстояло побывать возлюбленным старшего мужчины, с возрастом испытать любовь к мальчикам, и при этом чувственно любить женщин. (…) Его наставником в любви мог оказаться юноша постарше или взрослый мужчина, зашедший в гимнасии посмотреть на борьбу и прочие состязания. Старший партнер, эраст, добивался любви младшего, эромена; возрастная граница между этими двумя ролями определялась формированием вторичных половых признаков, прежде всего растительности на теле и лице, хотя для того, чтобы считаться достаточно взрослым для роли эромена, юноша должен был достичь нормального мужского роста… Как правило, эрастом был молодой мужчина, холостой или женившийся недавно. Эраст делал эромену комплименты, дарил ему подарки и искал случая его приласкать. Общие помещения гимнасия не предназначались для секса. Там налаживались отношения, а когда оба партнера убеждались во взаимной симпатии, они уединялись в окружавших гимнасий садах или назначали вечернее свидание где-нибудь в городе[723].

Мастер Андокида изобразил приемы борьбы так ясно, что, кажется, по его рисунку и профан мог бы кое-чему научиться. В левой паре младшему не удается обхватить старшего, а тому достаточно шагнуть вправо, отвести и заломить правую руку юноши, чтобы опрокинуть его. Чтобы показать, что поражение юноше обеспечено, сам вазописец тоже применил прием сногсшибательный: скрыл большую часть лица юноши плечом его наставника и оставил расширившийся от напряжения глаз под высоко поднятой бровью, тогда как лицо побеждающего невозмутимо. В соседней паре победа, напротив, достается молодому борцу. Прижав к себе старшего, он высоко его поднял, и по лицу, обращенному к нам анфас, — знаку потери сил — видно, что разъять объятье не удастся. Мгновение — и он будет брошен в песок. Юноша и бородач — как Геракл и Антей. В противовес преступному Гераклу аверса реверс дает намек на Геракла героического. Тем самым подтверждается моя догадка: гламурный красавец, наблюдающий за тренировкой, — Аполлон.

^{Ил. 333. Евфроний. Пелика. Ок. 510 г. до н. э. Выс. 32 см. Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж. № ГР-8057}

В конце VI — начале V века до н. э. атлетика — самая востребованная из всех немифологических тем вазописи[724]. События, изображенные Евфронием около 510 года до н. э. на обеих сторонах знаменитой эрмитажной «Пелики с ласточкой», происходят в палестре (ил. 333)[725]. На аверсе юноша, мужчина и мальчик показывают взглядами и жестами на маленькую, почти бестелесную и невесомую, несколькими штришками нарисованную птичку. Они переговариваются надписями: «Смотри — ласточка!» — «Правда, клянусь Гераклом!» — «Вот она!» Но нельзя быть уверенным, что реплика «Уже весна», написанная по вертикали между мальчиком и мужчиной, тоже принадлежит мальчику, а не самому Евфронию, тем самым напомнившему симпосиастам, что и за вазой, и за ее росписью стоит труд умелого художника.