Театр китового уса

В основном тихо. Так тихо, что, когда немецкий танк грохочет по городу, его слышно за несколько улиц. Механический монстр, поворачивающий свою башню с апатичной медлительностью, указывая пушкой на разные здания: на банк, на универмаг, на квартиру второго этажа, где на балконе держат куриц. Будто ребенок говорит: я доберусь до тебя, и тебя, и тебя.

Кристабель проезжает мимо него, стоящего посреди обрамленного деревьями бульвара безразличным металлическим памятником. Владельцы ресторанов выходят к дверям посмотреть, затем возвращаются внутрь протирать столы. Она продолжает крутить педали, пока не находит место, откуда видно возвышающуюся вдали громаду тюрьмы Френе: мрачный ряд каменных зданий для заключения за оградой, над которой нависает сторожевая вышка.

Она разглядывает ряды зарешеченных окон и представляет тех, кто за ними. Молодых повстанцев, как сын Эдуарда и Ванды. Схваченных агентов, как Антуан и Сидония. Тюрьма, полная храбрецов. Она размышляет, что сделают с ними немцы, когда появятся союзники. Я, думает она. Я здесь. Затем она разворачивается и едет обратно в Париж.

Квартира в Париже

Июль 1944

В один грозовой, влажный день Кристабель едет на север Парижа взглянуть на бараки Клиньякура, где, по слухам, проживают французские волонтеры СС. Хотя она не может подобраться к самим баракам, она проводит утро в кафе неподалеку и делает пометки о военном транспорте, который въезжает и выезжает из них, одновременно подслушивая интересный разговор о боевом духе.

После она едет обратно через весь город – кружным путем, чтобы избежать перекрытых дорог. Она ненадолго останавливается у киоска, чтобы купить газету, и продавец говорит с широкой улыбкой:

– Вы слышали – союзники освободили Сен-Ло.

Возбуждение от этих новостей придает ей новых сил, и вскоре она уже несется к Сене, когда замечает табличку с названием улицы – Рю-де-Розье – и резко останавливается. На Рю-де-Розье над магазином жила мать мадемуазель Обер. Там она брала на дом шитье и надеялась, что однажды богатство их семьи вернется. Накатывает волна воспоминаний. Душная классная комната на чердаке в Чилкомбе. Горечь мадемуазель Обер от упадка ее семьи.

Кристабель ведет велосипед в узкий мощеный проход, поглядывая по сторонам. Здания теснятся друг к другу, и они кажутся старше других парижских зданий. Окна в некоторых заколочены или разбиты. Она видит граффити, слово Jiuf[63], написанное на двери. Старуха в шали сидит на пороге. Кристабель предлагает ей сигарету и тихо спрашивает, не знает ли она некую мадам Обер, которая когда-то жила на этой улице.

Старуха смеется, и ее смех запускает каскад гортанного кашля. Наконец она говорит:

– Она здесь больше не живет. Она поднялась в этом мире. Со своими новыми друзьями.

– Вы не знаете, где я могу ее найти? – спрашивает Кристабель.

– Зачем тебе ее искать? Мы найдем ее, когда все это закончится. Можешь ей так и передать.

– Я передам, если вы скажете мне, где она.

Старуха ничего не отвечает. Кристабель отворачивается, будто бы собираясь уйти, и она говорит:

– За сигареты.

Кристабель отдает ей сигареты, и женщина говорит:

– Рю Божон. Рядом с Триумфальной аркой. Выглядывай самую откормленную консьержку на улице. Она круглая как гусыня, готовая на паштет фуа-гра.

Кристабель в курсе, что не совсем разумно пытаться разыскать мадам Обер, человека, знающего ее настоящую личность, но ей любопытно, и не в последнюю очередь потому, что она надеется на шанс, что было любопытно и Дигби, если он когда-либо видел указатель на Рю-де-Розье.

Кроме того, это очень слабая связь, а союзники могут прибыть в город уже на следующей неделе. Она чувствует позади себя ветер и чувствует его снова, когда найти мадам Обер оказывается проще простого. Она стоит на улице возле своей loge, отмахиваясь от двух глумящихся мальчишек. Она мясистая, шестидесяти-с-чем-то версия своей дочери, с теми же темными родинками и неулыбчивым лицом, в черном платье и с затянутыми в узел седыми волосами.

Кристабель сочувствующе качает головой:

– Типичные дети.

– Никакого уважения ко мне, – говорит мадам Обер.

Кристабель окидывает улицу взглядом: ряд ванильного цвета многоквартирных домов в модном 8-м округе, зоне, которую она обычно избегает из-за ее популярности у немцев. Штаб-квартира гестапо недалеко отсюда, на зеленой авеню Фош. Дела мадам Обер идут в гору, а во время войны они идут в гору у немногих. Она думает об угрозе старухи на Рю-де-Розье, ее ремарке о «новых друзьях» и решает рискнуть.

– А вы, случайно, не мадам Обер?

– А кто спрашивает?

– Меня зовут Клодин Бошам. Ваше имя мне дал мой друг, герр Шульте.

Услышав это, мадам ведет Клодин к своей loge[64], говоря:

– Герр Шульте? Не уверена, что припоминаю такого.

– Он очень высоко оценивает вас.