Театр китового уса

Она возвращается к лежащему на боку офицеру с торчащей из спины латунной рукояткой ножа, будто он заводная игрушка. Она чувствует дрожь ужаса. Она думает о бывшем полицейском в Шотландии, который рассказывал о том, как пользоваться ножом, в таких практичных терминах, будто это было что-то вроде охоты: что-то необходимое, что человек делал, а потом оставлял позади. Как она может оставить это позади? Он лежит перед ней: слюнявый и безжизненный. Свидетельство ее способности убивать.

Но скоро мадам Обер вернется. Кристабель должна быть методичной, как охотник. Она идет в ванную комнату, находит полотенце и возвращается с ним к немцу, чтобы подпихнуть под него. От перетаскивания его тела, от ощущения его веса ее снова начинает тошнить. Она кашляет, трясет головой.

Разобравшись с полотенцем, она вытаскивает нож – он медленно и тягуче выходит из тела, преследуемый цепочкой крови. Рана чуть кровоточит, пачкая габардиновый мундир, но не так сильно, как она боялась. Она глубоко вдыхает, затем стаскивает его сапоги, один за другим, упираясь ногой в его ногу, чтобы он не скользил по полу. Она расстегивает его мокрые брюки и стаскивает их. Его бледная плоть еще теплая. У него волосатые лодыжки, шрам на колене, дырка в носке.

Теперь она работает быстрее, расстегивая кожаный ремень, стаскивая мундир, рубашку, носки. Часы. Обручальное кольцо. Она двигает его как мягкий манекен – прохладный, влажный манекен – пока на нем не остается только белье. Она замирает на мгновение, затем быстро снимает и его, будто няня стаскивает плавки с мокрого ребенка на холодном пляже, смотря на окна.

Затем она за подмышки волочет его на кухню, шлепая босыми пятками по полу. Это трудная задача, он достаточно тяжел, чтобы тащить его, и она в раздражении пинает мебель, стирает пот с глаз.

Добравшись до кухни, она открывает окно так широко, как может, и тащит его к нему. Единственное, как она может перевалить его через подоконник, – это подлезть под него и подтолкнуть, поэтому она прислоняет его к стене, затем заползает под тело, чтобы поднять на плечах, будто неудобную ношу, кряхтя от усилий, глубоко вдавливая ладони в его живот, проталкивая его тело через щель, ударяя его трясущейся головой о раму, пока он наконец не переваливается и не падает, летит в гору мусора с грохочущим звоном. Она смотрит, как он падает. Голый труп, найденный у мусорных баков, может дать ей чуть больше времени, чем офицер СС, зарезанный в роскошной квартире.

Только тогда она замечает девочку, стоящую у окна здания напротив, прижавшую ладони к стеклу, не отрывающую глаз. Они смотрят друг на друга. Кристабель прижимает дрожащий палец к губам.

Она подталкивает себя. Заставляет вернуться в гостиную, где возвращает на место мебель, снова вешает картины. Мокрая форма немца все еще лежит на полу. Быстро обыскав квартиру, она находит под главной кроватью тщательно собранный чемодан. Она перекладывает его содержимое в прикроватную тумбочку, затем наполняет его одеждой и сапогами офицера. Кладет его пистолет и окровавленное пресс-папье. Затем она возвращается в гостиную и полотенцем вытирает пол, прежде чем затолкать в чемодан и его. Прежде чем уйти, она возвращается в кухню и смотрит на окно напротив, но девочки больше нет.

На улице яркий вечерний свет, и кричащие стрижи юркают между зданиями. Она тащит за собой чемодан к мадам Обер, и проталкивает ключ от квартиры через щель для писем. Она садится на велосипед и уезжает, чуть покачиваясь, потому что на руле неловко балансирует чемодан. Найденный в гардеробе пиджак скрывает окровавленное платье.

Антигона

Июль 1944

Следующим утром она встречается с Лизелоттой в тихом кафе неподалеку от Люксембургского сада и говорит ей, что нуждается в новом имени, новых документах, новой одежде и новом адресе. Клодин Бошам конец. Она была скомпрометирована.

– Что-то еще? – спрашивает Лизелотта, откусывая от круассана и тут же морщась. – Я не уверена, из чего это сделано, но точно не из муки.

– У меня есть чемодан, от которого необходимо избавиться, – говорит Кристабель, заказывая бренди. Они бок о бок сидят снаружи на ротанговых стульях за столиком с мраморной столешницей лицом к улице. Кристабель не снимает солнечных очков. На виске у нее большой синяк, который она попыталась прикрыть макияжем.

– Новая личность, чемодан, от которого необходимо избавиться, и бренди за завтраком. Вы были заняты, – говорит Лизелотта.

– Я была глупа. Пошла на ненужный риск.

– Я уверена, что ваша информация о бараках будет полезна, – говорит Лизелотта. – Я передам ее так быстро, как только смогу.

– Стоит жизни, как думаете?

Лизелотта отламывает кусочек от круассана и скармливает собачке под столом. Сегодня она в зеленом и белом, вычурных сережках и шляпке-таблетке с зеленой сеткой. Она говорит: