Театр мыльных пузырей

Когда-то в этой комнате были сделаны ее первые шаги, сказаны первые слова. Когда-то в углу стояла гитара, впоследствии разбитая о стол в очередном приступе ненависти. Когда-то красивые цветы завяли, на их месте теперь стояли книги или пепельницы. Некогда яркие шторы потускнели.

Как много могут хранить в себе вещи. Они все видят, впитывают, чувствуют – своего владельца, атмосферу, ауру, висящую в воздухе и заполняющую всё вокруг. Как много в себе таят простые статуэтки или картинные рамы, книги, которые заботливо перелистывали тонкие пальцы. И вещи молчат. Вещи молчат, сохраняя тайну о своём хозяине.

Комната видела всё – страх, улыбки, смятение, подавленность, ярость, творчество. Комната видела всё и молчала, впитывая в свои стены эмоции такой непостоянной Руби Барлоу, которая строила себя сама, в этой бетонной коробке, в её собственной клетке, выбирая свой путь, не обращаясь за советом к другим. В этой комнате развивалась её личность, выходила из зародыша, разрасталась, шла дорогой становления. Именно это маленькое помещение с тусклым светом и большим подоконником девушка больше всего не хотела покидать.

Она включила музыку – сегодня это был «Kodaline» – и вытащила из-под кровати большую спортивную сумку. С яркими звуками сразу пришла энергия, по телу разлилось тепло, девушка улыбнулась и, пританцовывая, открыла шкаф, размышляя, что взять с собой. Несмотря на всю суматоху, сборы она любила. Они с мамой часто ездили в жаркие страны, отправлялись в недолгие дорожные путешествия, потому Руби привыкла собирать вещи и выбирать только самое необходимое, но сейчас ситуация была иной. Она начинает новую жизнь, и для новой жизни выбрать вещи куда сложнее.

В голове разрастались страхи, душу тревожили ожидания, но Руби продолжала улыбаться. Впереди ждало нечто чудесное, незабываемое. Банда подростков отправляется искать себя на край света.

В сумку полетело бельё с парой маек, огромные футболки тёмных оттенков, свитер и пара толстовок. Руби вытащила из нижнего ящика тёмные джинсы и кинула их поверх прочей одежды. По краям разместились средства гигиены и небольшое количество косметики, плеер с наушниками, зарядка для телефона и прочая ерунда. Последним в сумку отправился кошелёк с несколькими сотнями – некогда накопленными на будущую учёбу – долларов.

Осталось лишь дождаться нового дня.

Девушка проснулась раньше будильника. Она резко открыла глаза и села в кровати. Она не помнила, что именно ей приснилось, но лёгкий страх и ожидание нового дня, несущего за собой нечто незабываемое, переполняли девушку, заставляя глупо улыбаться.

Руби приступила к своим привычным утренним делам, чтобы мама, если вдруг проснется, знала, что это лишь очередной день, ничем не отличающийся от других. Самым сложным было пройти мимо её комнаты в ванную с четким пониманием того, что это последнее утро, последний взгляд на неё спящую, такую спокойную, хоть на пару часов забывшую о тоннах навалившихся проблем. Хрупкая женщина, укрытая теплым одеялом, с узким носом и чётко очерченным ртом, ясными глазами и бровями «домиком». Накануне Руби хотела подойти к ней, крепко обнять и всё объяснить, но понимала, что это будет ошибкой. Следует держать себя в руках. Еще будет время выплеснуть эмоции.

Руби приняла душ, стянула волосы в хвост и улыбнулась своему отражению, которому раньше говорила лишь о своей ненависти.

– Скоро всё будет хорошо, – прошептала она, будто пытаясь убедить саму себя в этом. – Всё будет хорошо.

Чашка горячего шоколада и пара тостов были съедены с трудом, аппетита не было, но девушка понимала, что организму потребуется энергия, потому упрямо жевала, запивая чуть горьковатой от обилия сахара жидкостью.

Когда с привычными утренними делами было покончено, Руби села за стол и положила перед собой два чистых листа и ручку. Нужно было писать, но в голову не шли красивые фразы, лишь правда и мысли о том, как все это воспримут два самых близких человека.

Первое письмо было для Лили.