Театр мыльных пузырей

Арья Говард, вечно стойкая и смелая Арья Говард, сидела на полу в окружении коробок и флаконов с таблетками неизвестного назначения, держа в трясущейся руке стакан воды. Заметив вошедшую подругу, она попыталась затолкать в рот всё содержимое, которое лежало в её ладони, но тут же начала давиться.

– Выплюнь это сейчас же! Арья, выплюнь это! – закричала Барлоу, ударив девушку по руке так, что оставшиеся лекарства упали на пол.

Девушка брыкалась и махала руками, пытаясь вырваться из крепкой хватки подруги, пытаясь оттолкнуть её, проглотить как можно больше пилюль. Руби насильно наклонила её вперёд, взялась за нижнюю челюсть, чтобы открыть рот и освободить от таблеток, которые еще не попали в желудок. Арья начала кашлять, задыхаться, не в силах сглотнуть. Барлоу с силой ударила её по спине, заставляя выплюнуть таблетки, которые, не переставая, сыпались на пол, склизкие и раздавленные.

– Идиотка! – воскликнула Руби, отталкивая ногой стакан воды, который с оглушительным треском разбился, разлив содержимое на коврик. – Что ты творишь?! С ума сошла?!

Руби яростно трясла подругу за плечи, вглядываясь в бледное лицо, красные глаза, словно пыталась вытрясти из девушки все ужасные мысли.

– Отпусти меня! – кричала Арья, пытаясь вырваться из жестоких объятий подруги, извиваясь всем телом. Её лицо было залито слезами, которые капали с подбородка, оставляя мокрые пятна на светлой майке.

– Закрой рот! – заорала Руби, отвесив девушке звонкую пощёчину. – Посмотри на меня! Я сказала, посмотри на меня!

– Руби, отпусти, – умоляла Арья, обмякнув в руках подруги. Та рывком развернула её к себе.

– Нет, смотри на меня! – кричала Руби. – Смотри на меня! Ты совсем с ума сошла?! Нам уже хватило Дэнни! Решила пойти за ним?!

– Мне кажется, я никогда так сильно не ненавидела себя, – плакала Арья, глядя сквозь Руби.

– О чём ты говоришь?! – воскликнула девушка.

– Я убийца. Все думают, что я хороший человек, но я убийца, – шептала Говард, будто в трансе.

Руби разрывалась между желанием отшатнуться от обезумевшей девушки или же обнять убитую горем подругу, прямо сейчас разваливающуюся на кусочки.

– Объясни мне. Слышишь, объясни мне, – наконец, взяв себя в руки, прошептала Руби, усаживая Арью поближе к ванне, чтобы та смогла облокотиться. Она продолжала придерживать её, привлекая внимание, щёлкая пальцами перед лицом – казалось, девушка под влиянием каких-то сил. Пустой взгляд чёрных глаз, который был направлен не на что-то, а куда-то, будто в другую точку времени и пространства. – Объясни мне.

– Я убила её. Лео говорит, что это не так, но это я виновата. А потом ещё и Дэнни. Может, если бы я не оставила наркотики в сумке, он был бы жив. Их смерть на моей совести. Особенно её… – шептала Говард, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Чья смерть? – осторожно спросила Руби.

Внезапно Арья остановилась, повернула голову и заглянула в глаза подруги, наполненные глухой злостью и страхом.

– Мамина.

– Арья… – зажмурив глаза, произнесла Руби, чувствуя, как внутри её что-то рухнуло. Она не знала. Ни Лео, ни его сестра никогда не рассказывали, как остались одни, но девушка и подумать не могла, что их история столь трагична.

Барлоу было страшно. Страшно открывать глаза и смотреть на девушку, раздавленную чувством вины. Страшно видеть безумный взгляд, наполненный яростью. Страшно понимать, что она уже не в силах что-то изменить.

– Ты не виновата, – прошептала Руби, прекрасно понимая, что ситуацию это не исправит. Она не знала всех подробностей, не знала роли самой Арьи в этой истории, не знала, что произошло.

– Ты не понимаешь! – внезапно громко закричала Арья Говард, будто очнувшись ото сна. – Ты не понимаешь, чёрт возьми! Я виновата, Руби, я виновата в том, что мы остались одни, что Лео остался без матери! Я виновата в этой аварии! Я звонила ей, я звонила и кричала в трубку, я кричала на неё, потому что была обижена! Руби, она была так сосредоточена на ссоре со мной, что не увидела грузовик, она просто не увидела! Её тело выскребали из машины, и в этом виновата я! Я убила её!

Барлоу закусила нижнюю губу, пытаясь удержаться от крика. Она зажмурила глаза, чувствуя, как щёки обжигают горячие слёзы.

– Тебе не понять, – прошептала Арья. – Тебе не понять, Барлоу, я знаю. Никто не в силах этого понять. Я убивала себя с того самого момента, потому что я не заслуживала жизни, я не заслуживала дышать, расти, питаться. Я заслуживала лишь гнить, умирать от истощения. Я должна была сдохнуть сразу, но я боялась сделать это, боялась резануть лезвием или шагнуть с крыши дома, боялась. Лео всегда называл анорексию изощрённым способом убить себя, и он прав. Я ужасная сестра, я всегда была ужасной сестрой. Я так хотела стать настоящим человеком, которым Лео бы гордился, которым мог бы восхищаться, а стала лишь тряпкой, прячущей весь этот ужас за маской надменности. Я чудовище, чёртово чудовище, уничтожающее людей. Но никто не в силах понять это, Барлоу. Никто, потому что…