Театр тающих теней. Словами гения

В один из вечеров чуть не убил тестя, затеявшего разговор об особой миссии Британии в этой войне! Глаза налились, вены вздулись. Сам испугался, что прирежет этого мясника прямо при детях за семейным ужином. Даже за большой нож, каким нарезали ростбиф к праздничному столу, схватился.

— Папочка, а у кита глазки на голове или на попе? — голос Лоры вернул в сознание. — Томас говорит, что на попе!

— Томаш говорит! — Машинально поправил на португальский манер имя сына. Посмотрел на дочку и вышел из-за стола. Девочка всегда его успокаивала. Одним своим видом. Единственная из мира женщин, не вызывавшая у него ненависти или презрения. Если б не Лора за столом, мог и прирезать зловредного старика. Но дочка остановила. Он же счастливчик!

Хлопнул дверью. Вышел. Еще не зная, что Лору и Томаша видел в последний раз.

Вечерний Хэмпстед напоминал дыру. Черную дыру с черными улицами и редкими блеклыми фонарями где-то на дне этой дыры.

Зря не прирезал. Может, еще и прирежет, только не при детях. Можно обставить как несчастный случай при разделке мяса. Механизмы на скотобойне, с которой они привозят часть продукции в лавку, могут сломаться. И покалечить человека. Смертельно покалечить.

Он думал над этим. Не додумал до финала. Арестовали его прямо в этой черной дыре. За грабеж. Денег агенту Монтейру португальские спецслужбы не платили. Жить работником в доме тестя надоело. Вспомнил Мадрид. Неплохо так вспомнил. Вошел во вкус.

Арестовали за грабеж в ювелирной лавке, другие дела не раскопали, он же счастливчик. Могли и это не доказать, но тесть его сдал. Тесть вместе со своей дочкой, его женой, этой сушеной миногой — ни рожи, ни сисек, ни страсти в постели — с их гребаной британской честностью его сдали! Когда полицейские пришли проверять, что делал он в день налета на ювелирную лавку, ни старик, ни эта дура не подтвердили его алиби.

Но и здесь нашелся выход! Он же счастливчик!

Логика сработала. Если одной из самых тайных полиций мира ПИДЕ потребовались услуги уголовника, убийцы, то почему бы не предположить, что и британские сыщики пользуются такими же услугами. Преступников помельче. Здесь же за ним пока только грабеж. Коммунист, задушенный веревкой перекрутившегося гамака в Брайтоне, с зятем мясника из Хэмпстеда никак не связан.

Скотланд-Ярд согласился использовать его в качестве осведомителя. Но эти островитяне, помешанные на своей судебной системе и законах Британской империи, уступали в деловой хватке португальским коллегам. Свобода, которая в прошлый раз стоила ему всего лишь двух недель в секретных подвалах ПИДЕ и дикого страха перед перспективой Таррафала, на этот раз обошлась ему в полтора года тюрьмы. Без дополнительных страхов. Но с потерей имени. Пока его, нового осведомителя Скотланд-Ярда, не выпустили в его новую жизнь по поддельным документам на фамилию Раймунд. С обещанием в старую жизнь не возвращаться — иначе конец всем тайным договоренностям и снова тюрьма.

За все время тюрьмы жена пришла на свидание только один раз — сказать, что подала на развод. И потребовать, как велел ее отец, чтобы он больше не возвращался в их жизнь. Пусть оставит детей в покое. Чтобы в школе их не считали детьми уголовника.

Он знал, что отомстит. И этой сушеной рыбе, и старику-мяснику. Отомстит, но позже. А пока по тайному сговору об освобождении путь в лавку Кинга был для него закрыт. Жизнь мистера Раймунда предполагала, что никто в нем не должен узнать Казимиру Монтейру. У Скотланд-Ярда и кроме него осведомителей хватает, и стоит только появиться в Хэмпстеде — донесут, это он понял. Месть пришлось вынужденно отложить. Но он не думал, что так надолго.

Снова женился. Родился сын. Рыжеватый — в британскую мать, с коричневатой кожей — в гоанскую бабку. Сын Артур Раймунд, имя которого он никак не мог запомнить, все звал того Томашем.

Как-то жил. Спасался футболом. За несколько счастливых месяцев в Барселоне и Лиссабоне Казимируш подсел на футбол — битва на поле, страсти на трибунах. И теперь в ненавистном Лондоне спасся футболом — неистовством на трибунах, единственным неистовством, признаваемым в этом чопорном холодном городе.

На трибунах орал, напрягались сосуды на шее, казалось, вот-вот лопнут. Дрался на трибунах и на выходе со стадиона, в исступлении избивая фанатов других команд, забывая и про команды, и про футбол.

В тех же драках снова нашел «своих» — кто из фанатов вписывался за команду, а кто ввязывался ради самой драки, он видел сразу. Из тех, кто ловил наслаждение из самого месива, доходящего до крови, новоявленный мистер Раймунд и сколотил новую банду.

Днем занимался легальной торговлей с Индией и Гоа, а ночью хорошо так шарился по магазинам и лавкам. Пока во время одного из налетов сторож не выбежал прямо на нож. А следом выбежали свидетели. В тайном сговоре со Скотланд-Ярдом убийство британского гражданина предусмотрено не было.