Театр тающих теней. Словами гения

— За мою жизнь увидеть бы хоть одну…

Мать уходит на кухню и больше ничего не говорит. А «ничего не говорить» и молчать так, что ее молчание чувствуют даже стены, верная салазаристка умела всегда.

Возвращаться к разговору об отце бесполезно. Но после даже не получившегося разговора становится явно главное — все правда! И про отца, и про Салазара, и про мать. И про кольцо, которое мать отдала Эве в надежде, что больной уже диктатор увидит по телевизору молодую ведущую с его кольцом на пальце и вспомнит девушку за его спиной в оперной ложе.

После похорон уехала на прямой эфир. А когда вернулась домой, все продолжилось.

Телефон начинает звонить, едва она закрывает за собой дверь. Она первой успевает поднять трубку в прихожей.

— Эва!

На том конце провода голос Витора и сразу звук второй трубки, которую Луиш снимает в большой комнате, и голос мужа:

— Алло!

— Это мне звонят! — обрывает мужа она. — Положи трубку.

Откуда только силы хватает так сказать.

Звук трубки, опущенной на рычаг, — Луиш от удивления резкостью в ее голосе все же кладет трубку? Или только нажимает на рычаг, а потом снова отпускает и теперь слушает разговор?

— Эва! С тобой все в порядке?

Витор взволнован.

— Да. А что случилось?

— Пока ничего. Под окнами дежурят?

— Давно никого не было. А что?

— Проверь.

Прямо в ботинках проходит на кухню, выглядывает сквозь занавеску. Никого не видно. Но круглую рекламную тумбу на прошлой неделе заменили на широкую прямоугольную. Если кто-то прячется за ней — не увидишь. Припарковано несколько машин. В «Форде», кажется, кто-то сидит. Или от ветра фонарь так качается, что тени можно принять за живых людей? Просто театр теней какой-то. Тающих теней. Тени появляются и тают.

— «Форд» стоит, кто-то есть внутри, но не уверена…

— Одна никуда не выходи.

— Я и не собиралась. Только вернулась…

Витор не дает договорить.

— Тебе нужно будет приехать на телестанцию. И вызвать всех, в ком ты уверена. Слышишь?! Нужно приехать! Ты меня услышала?

— Да.

— Одна не выходи. Жди. Перезвоню.

И короткие гудки.

Началось?

На кухню вваливается нетрезвый после похорон Луиш.

— Мужики ей по ночам звонят! Puta[11].

И жалко его, и противно.

— Бог накажет! Твои мужики, boceta[12], бросят тебя, когда ты будешь хоронить мать!

Внутри все сжимается. Господи, что он говорит! Что он говорит, Господи! Зачем его слова в твои, Господи, уши. Слова, что Витор предаст ее, когда умрет ее мать. Ты не слышишь этого, Господи!

Эва молча снимает узкие ботинки. А вслух только и находит сил сказать:

— Заткнись!

Луиш даже не орет в ответ. Не угрожает. Звонит по телефону из коридора, не дозванивается, снова звонит, хлопнув дверью, выходит. И опять из окна не видно, чтобы он вышел на проспект. Куда-то свернул? Где-то прячется?

Из припаркованной около рекламного щита машины кто-то выходит. Темная высокая фигура. Движется к ее дому.

Следят за ней? Чтобы она сегодня не уехала на телестанцию? Пляшущий в порывах апрельского ветра свою бешеную пляску уличный фонарь отбрасывает свет в одному ему понятном ритме, пока яркая полоса не попадает на идущего к ее подъезду мужчину. Ровно в эту минуту он поднимает лицо, смотрит прямо на ее окно. Она не успевает спрятаться за занавеску.

Человек без одной фаланги пальца на левой руке.

Монтейру!

Мыслить как кошка (продолжение)

Сценаристка

Португалия. Алгарве

Если Мануэла говорит, что вечером приехал Луиш, отец убитой Марии-Луизы, а на парковке появился горчичного цвета «Фиат», который я видела на парковке Сагреша, то логично предположить, что красивый пожилой мужчина с армейской выправкой, садившийся в этот «Фиат», и есть отец убитой.

Надо бы его расспросить, что он делал на мысе Сагреш в момент, когда Профессору Жозе пробили голову?

Но что я ему предъявлю? «Здрасте — вы на мысе в машину садились, вместо того чтобы сразу ехать на место убийства дочери». И что?!

Захлопнет перед моим носом дверь и будет прав! Без Комиссариу разговаривать с ним бесполезно. И не спугнуть бы.

К тому же к убийству Марии-Луизы ее отец уж явно непричастен.

Но все же странно — заезжать на мыс по дороге к месту гибели дочки.

Придется отложить опрос старичка. Выйти на балкон, выдохнуть. И заняться телефоном.

Пароль-пароль!

Гуглю дату рождения Профессора Жозе Кампуша — 11.04.1964. Конечно, мимо. Не такой идиот профессор, чтобы дату своего рождения паролем ставить.

А мама его когда родилась? Даже в португальской «Википедии» не могу найти. Как там по-португальски ее имя пишется? Arajaryr Moreira de Campos. Предположим, оставим только Arajaryr. Тоже мимо. Три попытки использованы. И что делать?

И почему я всегда умудряюсь найти приключения на свою голову?! Нет бы отдыхать, наслаждаться красотами, пить зеленое вино на балконе, наблюдая, как кот Маркус вышагивает по перилам на балконе напротив.

Кот Маркус. Кот. Кошка. Думать как кошка. Возвращаемся на несколько шагов назад.