Театр военных действий (СИ)

========== Часть 5 ==========

Самый лучший способ спрятать какую-то вещь — сделать так, чтоб ее не искали, а если возникла надобность спрятать человека, лучший способ — заставить всех считать его мертвым. И шиноби достигли в этом искусстве немалых успехов, особенно, клан Учиха, известный искусством гендзюцу. А что есть гендзюцу? Способ воздействия на реальность с целью ее исказить. Учиха не раз проворачивали такие фокусы, создавая новые лица и новые жизни себе и своим людям.

А теперь ему надо скрыть пропажу наследников обоих кланов, причем, так, чтобы это не ухудшило ситуацию между Учиха и Сенджу. Хотя, куда уж хуже… Таджима понимал, что если дети Сенджу просто исчезнут, их будут искать. Наследники клана — это не дети какого-нибудь гэнина, Буцума перевернет окрестные леса корнями к небу просто ради того, чтоб гены и тайны Сенджу не попали в руки врагов.

Если представить все так, как будто они убили друг друга… допустим, печать Огня могла уничтожить тела Учиха, но на Сенджу таких техник не стояло, он проверил это в первую очередь. Тела детей Главы клана вряд ли стали бы вскрывать, но все же…

Ему нужна была помощь.

От места, где растут одуванчики, в сторону облака, похожего на перо, до дерева с птичьим гнездом, а потом идти ровно туда, где солнце вставало четыре дня назад, до границы воды и земли. Хоть ручей, хоть лужа…

Он не понимал, как это работает, но работало — как та тропа, которой он шел в мир пустыни. Едва он нашел одуванчики, как тут же по правую руку сквозь кроны заметил облако, дерево с гнездом нашлось шагов через тридцать, а мелкий ручей тек у его корней. И всякий раз, когда он становился на эту дорогу, он делался невидим для всех, кого не вел с собой…

Таджима шагнул в воду, не применяя чакру, под ногами взвились облачка песка и ила. И пришло то зыбкое ощущение, которое означало границу миров.

Она уже была тут.

Очень высокая женщина в простой одежде и с черными косами до самой земли. Ее узкое лицо казалось недобрым, бледные губы не улыбались, но черные глаза смотрели тепло, и Таджима улыбнулся ей, склоняясь в поклоне.

— Здравствуй, Таджима.

— Здравствуйте… госпожа Сэй.

— Тебя давно не было.

— Дела.

— И ко мне ты по делам, конечно?

— Простите.

— За что? Пойдем, расскажешь мне о своих делах…

Она протянула ему руку и повела сквозь текучий и меняющийся мир.

— Ты был в пустыне, — задумчиво сказала женщина. — И провел туда четверых. Хорошо — ты стал сильнее.

— Как раз об этих четверых я и хотел поговорить. Их нужно спрятать так, чтоб не искали.

— И ты хочешь, чтобы я создала обманку? Волосы принес?

— Да.

— Хорошо. Четыре тела займут около десяти дней. А ты пока отдохнешь и расскажешь мне, что там у вас происходит.

Он попал сюда, когда был совсем молодым — едва исполнилось восемь. Случайно, убегая от погони, выбежал на границу, и долго не мог с нее уйти, пока госпожа Сэй не пришла и не вывела его к своему дому.

Таджима не знал, кто она такая, и долго гадал: дочь или сестра основателя Индры? Сестра самого Рикудо? Сестра его матери, пришедшей, неизвестно, откуда? Или вовсе сказочная ками? Госпожа не отвечала на эти вопросы, ссылаясь на запрет. Нельзя говорить, и все тут. И она сразу же предупредила Таджиму, чтоб он не пытался вызнавать у нее что-то окольными путями. А все свои догадки ему лучше держать при себе.

Как шиноби, он понимал опасность некоторых знаний, а как тот, кто еще недавно был ребенком, помнил сказки, герои которых попадали в неприятности из-за того, что лезли, куда не следовало. Подсмотрел, как жена превращается в лисицу, и лишился жены и детей. Спалил птичьи перья, и улетели птицы-помощники. Распустил язык — и прогневал духов.

Что ж, если попал в сказку, надо следовать сказочным законам.

Время здесь текло по-другому, летело ураганом — за те десять дней, которые он будет отдыхать и рассказывать новости госпоже, пройдет лишь пара минут. А в мире пустыни напротив — время, казалось, заснуло, и те два месяца, которые он посулил детям, были двумя годами. За это время все решится: или он выбьет из Буцумы мирный договор, или их непрекращающаяся война полыхнет с новой силой. Но в этом огне он постарается сохранить своих детей, пусть даже вместе с детьми Сенджу.

— Чего ты вообще всполошился? — спросила госпожа на следующее утро, когда он помылся, выспался и позавтракал непонятным, но вкусным варевом из мяса, риса и овощей. — Привел бы их в клан, Сенджу — в подвал, и договаривайся с этим… Священным, или как там его зовут*. Не надо мне рассказывать про месть матерей — тех, кто нарушает приказ Главы клана, жарят на медленном огне. Чего ты испугался?

— Не знаю. — Таджима вздохнул. Конечно, глупо было что-то утаивать от нее. — Правда, не могу себя понять. Когда я увидел их, меня посетило странное предчувствие…

— Знак Судьбы… — задумчиво пробормотала Сэй. — Учиха и Сенджу встретились и подружились, вместо того, чтоб пытаться друг друга убить…

— Вы можете что-то об этом сказать?