Театральная эпопея

–Молодые люди,– обратилась к Бормотовским Евгения Павловна,– вы для меня

еще молодые… Вижу, что заслуженные старые актеры никому в театре не нужны…-

Она сердито взглянула на помрачневшего Сеновина, потом продолжила: – Нехорошо получается, Юрий Ксенофонтович, очень нехорошо…

–Но, вы не понимаете…– начал Юрий Ксенофонтович, но его оборвала Евгения

Павловна, говоря очень сурово:

–Да вы сначала послушайте старших!.. Да, молодость наша прошла, кстати, как

и ваша, но разве актерское наше мастерство тоже улетучилось? Разве мы,

старые заслуженные актеры, с множеством наград, стали хуже играть на сцене?!

Разве желание играть у нас пропало с возрастом? Нет и еще раз нет!…

Сеновин резко спросил Евгению Павловну:

–Так, чего вы добиваетесь?

–А вы не поняли?– изумилась Евгения Павловна.– Чтобы Монин не вносил

изменения в актерские состав, чтобы все наши роли оставались по-прежнему за

нами.

–А вы не подумали, что Монин действует по моим указаниям? Что нельзя больше

играть Ромео или Офелию в старческом возрасте? Что зрители начинают

посмеиваться, глядя на старых актеров и актрис, пытающихся безуспешно играть молодых, юных любовников? Что это становится очень смешно?

–Зритель нас любит!– моментально прочувственно воскликнула Елизавета Семеновна!

–Что-то я не расслышал,– произнес Константин Вениаминович, обращаясь к своей

жене Елизавете Семеновне,– Монина уволят?

–Нет…– ответила без выражения Елизавета Семеновна.

Сеновин выразительно посмотрел на Елизавету Семеновну и спросил ее:

–Вы хотите видеть такого вот Ромео на сцене? Как ваш супруг – глуховатого,

трясущегося, с шаркающей походкой? Седой Ромео? Я не могу возвращать своим

актерам молодость!

Елизавета Семеновна словно не поняла худрука:

–А грим исчез в нашем театре? Грим поможет закрасит седину.

-Но возраст он не уменьшит!– тут же возразил Сеновин.– Неужели вы все не понимаете меня? Я не хочу никого увольнять. И Монина тоже…Просто надо выбирать более подходящие для вашего пожилого… так скажем, возраста, роли.

Константин Вениаминович спросил Сеновина, не расслышав его полностью:

–Приятно, что нас вы поняли. Роли наши утвердили. Как я хочу сыграть снова Ромео!

–Да не будешь ты играть никогда Ромео!– разволновалась Елизавета Семеновна.– В театральном храме сейчас нам места нет!

Сеновин упрекнул Елизавету Семеновну:

–Что вы такое говорите? Как это вам тут места нет? Разве я говорил, что увольняю

вас или Монина?

–Правильно! Монина надо уволить!– обрадовался глуховатый Константин

Вениаминович, снова не поняв, о чем толком идет речь.

Я не выдержал и засмеялся. Сеновин бросил взгляд на меня, полный немого укора,

но ничего не сказал.

–Нет, Монина я не уволю,– вздыхая, произнес Сеновин.

Однако и на этот раз Константин Вениаминович правильно не расслышал слов

худрука, говоря:

–Спасибо вам, Юрий Ксенофонтович! Хорошо, что уволили Монина.

Евгения Павловна спросила худрука, пристально глядя на него:

–Что нам делать, Юрий Ксенофонтович? Ведь мы учили все роли, теперь что? Учить новые? Забыть Офелию, Ромео, Джульетту?

Однако Сеновин молчал, уставившись в одну точку и не двигаясь. Прошло минуты

три, а Сеновин молчал. Сеновин понимал, что Драматическому театру очень нужны

новые актеры, новая смена, но что делать со старыми заслуженными актерами, посвятившими театру всю свою жизнь и не мыслящим жизни без театра?..

Старые актеры сидели, ожидая ответа худрука.

–У этого Сеновина поистине мхатовские паузы,– прошептал я Незамыслову.

Незамыслов улыбнулся мне и кивнул.

Наконец, прозвучал голос Сеновина:

–Итак, я еще раз вам повторяю: я никого, ни – ко – го из старых заслуженных актеров

сейчас увольнять не хочу! Пока не хочу! Я уважаю ваш нелегкий и почетный труд,

ваши все заслуги! Кстати, вы хорошо знакомы с нашими классическими пьесами,

знаете текст, так что способны играть и другие роли…

Константин Вениаминович привстал, благодаря Сеновина:

–Спасибо! Рад, что вы утвердили меня на роль Ромео!

–Может, на все остальные роли вас утвердить?– разозлился Сеновин, бросив косой

взгляд на Константина Вениаминовича.– И на роль Гамлета, Фигаро, Хлестакова?

Елизавета Семеновна покачала головой, говоря с укором:

–Зачем смеяться над моим мужем?

Сеновин сделал паузу, заерзал на стуле, потом продолжал говорить сухо:

–Я знаю, что многие москвичи ходят в наш Драматический театр специально, чтобы полюбоваться игрой старых заслуженных актеров! Но и вы должны тоже понять

меня! Нельзя изображать юношу, тряся больной головой, и будучи полуглухим!

–Вы опять, Юрий Ксенофонтович?– недовольно спросила Елизавета Семеновна.

–И точно также нельзя играть на сцене молодую Джульетту актрисе в семьдесят или

более лет! С морщинистым лицом, извините…Возраст никаким мастерством, к сожалению, не убавить! И грим вам не поможет! И в силу этого сегодня наш режиссер Монин, следуя моим указаниям (слышите – моим указаниям!) изменил распределение ролей актеров.

–Правильно! Монину сделайте замечание, Юрий Ксенофонтович,– вновь плохо

расслышал слова Сеновина Константин Вениаминович.

-А у вас есть актеры помоложе нас?– задала вопрос Евгения Павловна.– Есть

кандидаты на наши места, наши роли?