Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930

Здесь говорят о том, что основной задачей ГАХН в 1930–31 гг. является собирание и классификация материала. Нет, Николай Иванович, мне кажется, на этот путь большинство членов Театральной секции никогда не встанут. Если мы признаем необходимость заниматься словарями, подысканием архивных материалов и т. д., то, признавая все это, мы это признаем постольку, поскольку мы ставим перед собой вопрос о том, зачем это нужно, к чему это все должно привести, и т. д. Когда вы говорите о том, что Комакадемия будет делать свои соответствующие выводы, то разрешите и нам четко поставить вопрос. Мы чувствуем себя настолько выросшими в научном нашем оформлении, что мы можем не только собирать, классифицировать и описывать материал, а, делая все это, делать в марксистском направлении. Это путь постановки теоретических проблем, актуальных проблем, принципиальных, не только мыслится нам в будущей работе, но он занимал центральное место и в нашей <прошлой и> современной работе.

Товарищ Волков уже сказал, почему книге его было посвящено три заседания. Не потому, что тут ставился вопрос о театроведении, а потому, что ставился вопрос о том, как нужно писать книги по театроведению: так ли эта книга была написана или иначе, как нужно подходить к анализу спектакля, как нужно анализировать проблему театрального здания, как нужно изучать зрителя, проблему стиля театрального, а не литературного, что не одно и то же. Что такое драматургический жанр – это не то, что литературный жанр. Все эти вопросы ставятся. Результатов, может быть, в виде картограмм, картотек, диаграмм у нас нет, но эти зарубки в нашей мыслительной аппаратуре были настолько существенны, что я утверждаю, что мы сейчас уже подошли в наших теоретических исканиях к тому рубежу, что мы представляем собой людей, которые готовы прыгнуть через него, – не скажу, чтобы вполне безболезненно.

Наша просьба, чтобы Президиум ГАХН помог осуществить этот прыжок, сделав его более безболезненным. В этом отношении те задачи, которые ставились здесь, о необходимости активизировать нашу тематику, ставились правильно. Это то, над чем мы думали и работали.

Что касается необходимости для нас поставить в первую очередь вопросы фактического накопления, – отведем. Просим вас утвердить нас на этих позициях, на которых мы в лице большинства стоим. Руководство, которое у нас в настоящее время имеется в секции, в результате вчерашнего заседания позволяет возражать, позволяет сказать, что руководство это четкое и что оно поведет нашу секцию к определенным берегам.

Я думаю, что и, в-третьих, когда дается нам указание о том, что у нас существует какое-то примиренчество, – это неверно. Об этом речи быть не может. Борьбы много, борьба на нашем идеологическом фронте будет продолжаться и будет углубляться. Это необходимо. Что же касается истории театральной Москвы, то это не есть «История театральной Москвы» в кавычках, а это есть опыт применения той нашей методологии, до которой мы доработались, к определенному фактическому материалу. Будет ли это книга, на 100 % написанная по-марксистски, сказать трудно, но что будут сделаны попытки написать эту книгу так, как до сих пор еще не писалось, чтобы она во многих частях по своему плану и структуре, по методу обработки не походила на те книги, которые были прежде, это нужно сказать. И я думаю, что наша книга будет отличаться существенно в этом отношении.

Возражение, что у нас «нет хребта», не совсем точное возражение. Костяк наш наливается известняком научно-марксистской мысли. Критиковать нас нужно, хлестать нужно, но не на тех путях, на которых происходила критика здесь.

Заканчивая свою бедную речь, я должен попросить Президиум ГАХН раз и навсегда разрешить нам на 100 % заниматься не только собиранием фактического материала, не только изучением каких-либо проблем (как, например, изучение зрителя), но и заниматься постановкой важнейших принципиальных методологических проблем, без чего мы не можем дышать, без чего задохнемся.

Нашу секцию временами Президиум обходил. Временами у некоторых из нас пропадал стимул к работе. Когда ставился вопрос о том, что мы желаем разрабатывать такую проблему, как «Плеханов и задачи научного театроведения», то Президиум отвергал постановку этого вопроса на наших заседаниях. Я считаю это ошибкой и недоразумением. С резкой критикой я должен сказать, что это убивает нерв нашей мысли и заставляет нас забиваться в тот угол, откуда мы рвемся и будем рваться. Без теоретической осмысленности мы себе работу не представляем.

Что же касается разнобоя, то мы этого не боимся. Лишь в этой борьбе залог тех побед, в которые мы верим на этом, пока плохо защищенном участке, которое называется театроведением.