Театральные подмостки (СИ)

Лера изменилась не только внешне, но и суть её свихнулась непонятно в какую сторону. Превратилась в беспардонную и вульгарную особу, чего за Лерой, хоть и нервной, но утончённой и воспитанной, никогда не водилось. Даже разозлившись, она не опускалась до пошлых оскорблений, а тем более мата я от неё никогда не слышал. А теперь выдавала такие реплики, что у меня уши горели. Да ещё сама себе набулькала полную рюмку и, круто запрокинув голову и поглаживая рукой большой округлый живот, одним глотком укатила алкоголь в серёдку. Лошадиная доза для Леры, которая вообще не пьет. И уж тем более слоновая доза для ребёнка...

Зинаида Альбертовна испуганно вздрогнула и с мольбой сказала:

-- Доченька, так сильно голову не задирай, а то вдруг отвалится.

-- За собой лучше смотри! -- огрызнулась Лера.

-- Да не у тебя -- у ребёнка отвалится, -- пошутил кто-то.

-- А вас вообще не спрашивают! Я смотрю, тут одни умники собрались!..

В этот момент я почувствовал, что смотрю на сцену один. Глянул по сторонам, а все зрители, включая и Ольгу с Алаторцевым, сидят спиной к сцене, лицом совершенно в противоположную сторону. И там, куда они старательно взирали, чудесным образом появилась другая сцена, где тоже проходила свадьба. И здесь всё было куда красивее, добрее и светлее! Издалека в женихе я узнал себя, а в невесте -- таинственную Ксению, Синичку. Сердце моё сжалось, но не успел я хоть что-то сообразить, как призрачная сцена исчезла. В ту же секунду и зрительный зал опустел -- и сразу повисла гробовая тишина. Я повернулся -- на сцене тоже никого уже не было, хотя свадебные декорации, как ни странно, остались. И словно ещё дымились на театральных подмостках.

Явление 12

Сказка про Золушку

Я поднялся на сцену, и моему взору предстала неприглядная картина. Свадебный стол с грязной посудой и объедками, сломанные стулья, разбитые бокалы, затоптанный пол с чёрными разводами, кое-где кого-то стошнило... Словом, сплошная разруха, как и наша с Лерой жизнь.

Есть и пить совсем не хотелось, хотя на столе оставалось ещё много чего. Всякие разные изысканные деликатесы и даже горячее. Я прибрался, как мог, а потом долго сидел за столом, вглядываясь в задворки зрительного зала. Смотрел до рези в глазах в надежде увидеть хоть мельком ту призрачную сцену, на которой игралась другая, неизвестная мне счастливая жизнь двух влюблённых, судьбою венчанных на небесах.

Тут же, за столом, и уснул. И опять приснилась дичайшая несуразица. Снова наша с Лерой свадьба, но в этот раз невеста с самого начала сияла от радости и смеялась не переставаючи. И было от чего. То тут, то там находили мои живые головы. Сначала нашли штук десять, потом их перевалило за сотню. Привозили тележками, как капустные качены, гружённые так, что некоторые вываливались по дороге. Лера с жадностью их осматривала, отбирала, сортировала и говорила, куда складывать. Тачки опрокидывали набок, и головы, стукаясь друг о дружку, катились куда попало.

Я проснулся в ужасе.

Декорации свадьбы исчезли, но я всё также сидел за столом. Теперь это уже был маленький круглый столик. И вся сцена как будто превратилась в уютную домашнюю комнату, которая чём-то напоминала мою комнатушку из детства. Я прошёлся, разминая ноги, и всё же дрёма давила на меня, и такая апатия навалилась, что даже думать ни о чём не хотелось. Я прилёг на диван, и сон вновь сморил меня.

В этот раз приснилась мне какая-то сказка про Золушку, где Золушка... это я. Ну, в образном смысле, а не в физиологическом. Я, значит, женат на Лере, Зинаида Альбертовна -- тёща моя, и живём мы в каком-то сказочном поместье. Лера с тёщей нещадно притесняют меня, изощрённо издеваются, спаивают и заставляют учить наизусть "Евгения Онегина".

В один прекрасный день отправились они на бал во дворец. Меня, конечно, не взяли по причине моей полной никчёмности. У них, знаете ли, даже мысли не возникло, что я тоже живой человек и, может, всю свою жизнь мечтал попасть на бал и увидеть принцессу, которая, по слухам, неземной красоты. Куда уж там, положили перед моим носом томик А.С.Пушкина и поставили огромный бутыль самогона, строго-настрого наказав выпить его до донышка. И я, не смея ослушаться, не мешкая, приступил к исполнению сего умопомрачительного задания.