Тебе, Победа!

Йон взглянул на своих. Судя по лицу Клю, Эвис у нее тоже вызывал доверие. По лицу Ирам, как обычно, трудно было что-нибудь понять, но вслух она сказала:

— План разумный.

— В любом случае храброму воину виднее, — сказал Реми. — Он здесь знает все, мы — ничего.

Эвис улыбнулся.

— По тебе, храбрый стрелок, не скажешь, чтоб ты в лесу ничего не знал.

— Лес есть лес, — кивнул Реми. — И на нашей родине есть лес, в лесу мы с сестрой маху не дадим. Но ты же знаешь, храбрый воин, в ваших лесах не звери страшны.

— Это верно. — Видно было, что Эвис одобряет здравомыслие Реми.

— Эвис, — сказал, подойдя бочком, Богусяк, — решите сразу деловые вопросы. А то вы так до утра друг другу комплименты проговорите.

Эвис усмехнулся. Младшие же воины зашевелились, переглянулись: видно было, что этот вопрос их занимал.

— Обычная плата за месяц работы составляет сорок золотых на нос, — сказал Эвис. — Я не десятник по званию, так что надбавки старшине не полагается. Это все на круг, включая фураж. Постой платится отдельно, но для нас он стоит треть обычного, потому что нам от цеха скидка.

Дага и Тамор кивнули, признавая справедливость сказанного.

— Полагается задаток, — шепнул Богусяк.

Йон пожал плечами.

— Не вижу причин, почему бы сразу все вперед не заплатить.

Дага и Тамор одобрительно переглянулись.

— Ты предусмотрителен, высокоученый писатель. — Эвис наклонил голову, снял шлем, откинул на плечи куфию, обнажив свежевыбритую голову: особенно жарко не было, но солнце припекало.

Йон развязал кошель, отсчитал сто двадцать золотых, Эвис быстро ссыпал сорок монет в свой пояс, остальное горстями отдал младшим воинам со словами:

— Ну вот, на фураж оставите — и хватит почтенному Анарису долги раздать. Отец их сильно задолжался, — объяснил он Богусяку. — После пожара, помнишь, в том году-то, стал почтенный Анарис отстраиваться, у него ж еще и дочь, да влез в долги, у двух ростовщиков занимал да и не отдал вовремя. Пятьдесят золотых еще должен.

— Ай-йяй-яй, — покачал головой Богусяк. — Обнаглели ростовщики совсем.

— Истинно так, — подтвердили братья Дага и Тамор. Рассовав по поясам золотых по пятнадцать, остальные они ссыпали в кожаный кошель, обменялись многозначительными взглядами и одновременно поклонились Йону:

— Благодарим, высокоученый писатель. Сегодня же отцу свезем. Благодарствуем.

Йон смутился и посмотрел на Клю. Клю явно была им горда.

Обговорили детали, договорились выступить послезавтра с утра: день оставили на сборы, про запас. Дага и Тамор, спросив разрешения, уехали в город, к отцу. Эвис остался. Йон решил, что всадник хочет к ним поприсмотреться; но на улице рядом с Реми все время была Ирам. Реми обучал ее каким-то хитростям, у Ирам не получалось, и Йон, сидя вместе с Клю на крыльце, все время слышал их смех. А присутствие Ирам почему-то смущало Эвиса, он на нее даже не смотрел и наконец ушел за дома, к конюшне — видимо, поговорить с отцом.

— Ты заметил, — сказала Клю, — простые люди на Ирам никак не реагируют, а воины как-то пугаются.

— Лицо узнают, — сказал Богусяк из окна поста связи. — Девушка и впрямь одно лицо с Небесной Душой астлинов, а бывалые воины много раз видели астлинов и знают, кто изображен на их медальонах.

— Загадка, — пожал плечами Йон. — Почему именно ее лицо? Может, эти ее предки поместили на медальоны портрет какой-нибудь своей родственницы, а Ирам на нее похожа?

Богусяк не ответил. Из окна донеслись частные тревожные гудки.

— Тревога, — изменившимся голосом крикнул резидент из глубины комнаты, тут же высунулся в окно и бешено заорал:

— Тревога! Тре-во-га! Сюда летит флаер! Не опознан! Это противник! Тревога!

Богусяк исчез и через несколько секунд выскочил на крыльцо с автоматом в руках.

— Вот беда-то, стреляю-то я неважно, — причитал резидент. Подбежавший Реми протянул руку:

— Давайте мне.

Видно, Богусяк и впрямь стрелял неважно, раз безропотно отдал автомат Реми.

Из-за угла выбежал Пеннега с вилами, за ним — Эвис с обнаженным мечом.

— Где враг, мастер Богусяк?

— Вот они! — ответила за Богусяка Ирам, показывая рукой. — Вон летят!

На востоке низко над горизонтом стремительно передвигалась черная капелька.

— Всем в поле! — крикнул Богусяк. — Укрывайтесь по кустам, по канавам! Я дам тревогу в Колонию!

И толстяк с неожиданной легкостью через окно прыгнул в помещение поста связи.

— Я сказал — всем разбежаться! — донеслось оттуда.

Йон молча схватил Клю за руку, и они побежали через двор к тем кустам, в которых Клю провела ночь. Эвис сказал отцу:

— Огнем бросаться будут. Беги, батя, туда, в поле, ляг за валуном.

Пеннега без долгих размышлений побежал в поле, а Эвис сказал Реми и Ирам:

— Ну, что же вы?

Реми повернулся к Эвису:

— Храбрый воин, укрой великую госпожу.

— Реми, — испуганно сказала Ирам, увидев, что тот снимает автомат с предохранителя и досылает первый патрон.

— Я хорошо стреляю, — ответил Реми и побежал навстречу флаеру.

— Идем, госпожа. — Эвис легонько дотронулся до локтя Ирам и сразу отпустил. Ирам, все время оглядываясь на Реми, побежала вслед за Эвисом. Прыгнув за ним в сухой кювет у дороги, она с отчаянием сказала: