Тебе, Победа!

Дорога была хорошая: двухметровой ширины полотно, толстой подушкой усыпанное белым мелким гравием. Кюветы были чищеные, кусты начинались не меньше чем в десятке шагов за кюветами — видно было, что за дорогой хорошо ухаживают. По обе ее стороны поднимались невысокие холмы, поросшие лесом.

Сосны и еще какие-то хвойные, но осыпавшиеся к зиме деревья составляли основу этого леса. Были еще деревья с темными, жесткими широкими листьями — видимо, вечнозеленые. В подлеске густо росли мелкие по пояс, колючие кусты, по осени красиво усыпанные блестящими, будто лакированными красными ягодами. Ягод этих Эвис трогать не велел, сообщив, что достаточно двух, чтоб съевшему «память пропели».

Столь близко к городу дорога была довольно оживленной. Навстречу то и дело тянулись крестьянские возы, а то и купеческие обозы. Видно, Лорино было княжеством небедным: крестьяне вид имели сытый, путникам почтение оказывали без раболепства, но и без излишней гордыни. Купцы же ехали с многочисленными работниками и с охраной. Охрана то и дело дружески салютовала Эвису, купцы приподнимали круглые кожаные шляпы, вьючные баданы фыркали под грузом.

Обедали в деревне. Постоялого двора тут не было, был трактир, в котором кормили обильно, но не разнообразно: мясная похлебка с бобами, кислая капуста, тушеное мясо.

Такое же меню оказалось и в следующем трактире, километрах в двадцати пяти к северу. Там и заночевали. Все постояльцы должны были спать в одном большом гостевом зале. Как выяснилось, местные обычаи позволяли девушкам ночевать в одном помещении с мужчинами — надо было только поставить нечто вроде ширмы, два шеста с натянутой занавеской под названием «ночник». Трактирщик «ночник» поставил, Ирам и Клю устроились за ним, и местная нравственность была удовлетворена.

Ночевали в компании с каким-то почтенным купчиной с севера, его приказчиком и двумя охранниками. Приезжие улеглись на огромных охапках свежей соломы, недалеко от очага. Усталый Йон, едва распустил ремни и лег, мгновенно заснул, а Реми, которому не спалось, стал вполголоса беседовать с купчиной-северянином, оказавшемся на соседней охапке соломы. Того интересовали новости из Лорино (он уже слыхал о прибытии подкреплений к «зеленым убийцам»), Реми же спрашивал о дороге: выходило, что купец все десять перегонов от Ветаулы проехал спокойно, но ведь это же было до прибытия свежих сил противника.

Ирам и Клю тоже не сразу заснули — долго шепотом болтали. Обе одобряли Эвиса, не одобряли баданов — Клю за тупость, Ирам за неэстетичность; обе хихикали над Богусяком, который за два сеанса связи в день дважды передавал им персональные приветы, и обе жалели Йона, который к вечеру стер-таки кожу на внутренней стороне бедер, хотя и ехал на самом размеренном и тупом бадане.

Что же до Эвиса, Даги и Тамора, то они сели в углу за стол перекинуться в карты по маленькой, составив с двумя коллегами-северянами партию сложной местной игры под названием «пятерной выгребай».

В половине первого ночи Эвис расплатился: он с Дагой проиграл Тамору и одному из северян по четыре медных шанда; те, правда, продули раздающему — второму северянину — по серебряному полулонду. Кинув на стол монетки, проводник встал и застегнул ремень:

— Пойду баданов гляну.

Дага, Тамор и северяне потихоньку, чтоб не будить спящих, полезли на солому, подкладывая мечи под голову и укрываясь плащами, а Эвис сунул меч в ножнах за пояс, накинул плащ, потянул дверь на себя и вышел.

На улице было морозно: наступала зима. В лужице у конюшни под ногой слабо хрустнул тонкий ледок. На дворе в будке сонно, вполголоса гавкнул пес, гавкнул и замолк. Эвис потер уши: холодно. Заглянул в конюшню, там чавкали и сопели баданы: девять своих… семь купеческих… четыре хозяйских, все верно. Вышел опять. В безмерной выси холодно мигали звезды.

Эвис стоял, задрав голову; холод лез под бороду, по шее, под плащ, а он все стоял. Манили его звезды. Природная скромность не давала ему расспрашивать нанимателей об их жизни, но, о Клови учитель, как хотелось Эвису, сыну Пеннеги, слушать и слушать их разговоры о дальних мирах, хоть по полслова жадно ловить, умащивая в голове!