Тебя все ждут

С. Г. – Ну а как же. В походах всегда балы, обычное дело. Местечко Лапы, такое смешное название. Князь Иван Ростиславич – мне тогда не знакомый – заказал танец нам в пику, наперекор. Не то мы хотели мазурку, а он кадриль, то ли наоборот… Уж тогда, видишь, его сиятельство любил заказывать музыку. Когда он кончил фигуру, я к нему подошёл. Говорю: «Вы сделали нам невежливость. Не угодно ли извиниться?» Он отвечает: «В чём извиняться, не знаю, я к вашим услугам». Условились, руки друг другу пожали и разошлись. Ночью я пишу письма – ещё была жива маменька, твоя бабка, ты её не застала… И Ферапонт был со мной. Он льёт пули…»

Я читал, пока не очнулся кондуктор:

– Ваше сиятельство, через пять минут сеанс связи.

– Авдотья!

Сразу же появилась Дуняша, подала полотенце, рубаху, подштанники.

Жёлтые рейтинги, будущий разговор про дуэли, шампанское из моего сна, преступные пузырьки – всё смешалось и булькало у меня в голове, я вытерся, надел сухую рубаху и сел в коляску, Дуняша перекатила коляску к «трону», сделала вид, что помогает мне пересесть, вышла, плотно закрыла за собой дверь.

– Верхний ящик, – напомнил гундос.

Я выдвинул верхний ящик комода, и в ту же секунду рация – она лежала поверх сложенной бельевой стопки: точно такая же рация, с какой на репетициях бегала Алка, – ожила, зажужжала, мигая зелёным глазком. Я ткнул самую большую кнопку, приложил к уху…

4

– Привет, суперзвезда! – громко, бодро сказала Марина.

Первая же эта фраза, явно заранее заготовленная, пнула меня под дых, как рейтинг. На кого были рассчитаны эти слова? Кому они были сказаны? Может быть, шоуфюрерам, которые слушали наш разговор, – кому угодно, только не мне: я себя совершенно не чувствовал суперзвездой, я был измучен, мне нужно было, чтобы меня поняли и пожалели, – а Марина сразу дала понять, что я здесь как сыр в масле катаюсь.

– Хорошо тебе там без нас? – Тем же игривым тоном. – Я уж думала, не позвонишь. Только на остановках и видим…

– Где?

– Экраны такие, знаешь… Ну, остановки. Автобусные, или какие там, электробусные… По телевизору тоже видим тебя каждый день. А! ещё в метро тебя рекламируют постоянно. Оленька ваша – она везде на больших экранах и на обложках, – а ты почему-то на маленьких, ха-ха-ха…

Вдруг до меня дошло, что она просто ревнует. Не как женщина, а как актриса: ревнует, что не её, а мою физиономию показывают на каких-то рекламных экранах. Какая ж ты, прости господи, дура, подумал я словами Бориса Васильевича.

– Ну, ты счастлив?

Я сделал усилие над собой – и спросил как можно ровнее:

– Деньги ты получаешь?

– Да, – с готовностью оскорбилась, – а что?

– Каждый день? Сколько?

– А что ты так разговариваешь? Я в чём-то перед тобой виновата?

– Просто назови сумму.

– Не знаю, двести там с чем-то, двести тридцать… Сейчас уже миллионов шесть… шесть девятьсот, что ли…

– На твоё имя?

– Да, да, на моё и твоё, у нас общий счёт, почему ты со мной разговариваешь как прокурор?

– Ты можешь с этого счёта брать деньги?

– Естественно! Ты меня вообще что ли за идиотку считаешь? Могу. Вчера сумку купила. Чимичý, – послышалось мне.

– Что?

– Чтó «что»? «Джимми Чу». Меня в «Меркури» пригласили на рождественский бранч, а в доме ни одной сумки приличной… Меня теперь везде приглашают. Но интервью запрещают давать. – С обидой.

– Как Сейка?

– Нормально. Вчера Марат приходил, резались в эти… как их… Лейкоцитов опять стало немного больше…

– Насколько «немного»?

– Герман Ефимович говорит, не критично, реакция на лекарство.

– Ох, слушай, этот ваш Герман Еф…

– Да, да, я знаю, ты тыщу раз говорил, а нам с Лёшей он нравится, извини! Ты там, а мы тут.

– Поменяемся? – И с опозданием сообразил, что она это тоже услышит по-своему. Услышит так: «Я востребован, а тебя никуда не зовут, тебя забыли, ты никому не нужна…»

– Слушай, что с тобой?! В чём мы перед тобой провинились? Чего ты от меня хочешь? Не брать деньги, оставить тебе? Так и скажи! Тебя кто-то о чём-то просил вообще? Ты сам всё решил! Не позвонил, ни слова мне не сказал!..

– Думаешь… – «Думаешь, у меня был выбор?», хотел сказать я, но когда Марина заведётся, перебить её нелегко.

– …Не позвонил, никому не сказал! За месяц ни слова! Ты всегда нас бросаешь!..

– Что-о?! – вскочил я. – Я – вас – бросаю?

– Да! Да! Всегда! Каждый раз!

– Это называется, я бросаю?! – орал уже я…

Понимаете, я ведь тоже актёр. У меня темперамент… Ну и, конечно, меня очень обидело, как Марина всё извратила. Я пожертвовал для семьи… можно сказать, своей жизнью пожертвовал, а у неё получалось, что всё – исключительно для моего удовольствия, чтобы меня показывали на автобусных остановках:

– Ах брошенка, ах бедняжка! «Меркури», шмеркури…

– Да разведись уже ты со мной, разведись! Женись на этой своей…

– Сумочка «Джимми Чу», да, бедненькая ты моя?!.

В этот момент в голове у меня взвыла такая зверская оглушительная сирена, что я схватился за ухо.