Тебя все ждут

Старый граф хлопнул в ладоши:

– Ферапонт, подай пистолет!

Я был в таком состоянии, что подумал: сейчас застрелит.

Ферапонт отцепил от ковра пистолет устрашающего размера и вручил барину.

Только тут в ухе проснулся гундос:

– «Окаянные шнер… шнеллера эти не одного доброго человека… – запыхался, как будто бежал откуда-то… из сортира? – не одного доброго человека уложили в долгий ящик. Бедняга Ланской, – тараторил, – погиб у меня на глазах: пистолет выстрелил в землю, и соперник положил его, как рябчика, на барьер…»

Тарахтение было уже ни к чему: старый граф сам объяснил дочери, что у пистолетов раньше был очень тугой спуск. Ольга с опаской потрогала пистолет, попыталась нажать курок сначала пальцем, потом четырьмя, помогая левой рукой.

– Видишь? трудно. За этим придумали шнеллера. Но с ними выходит другая беда: ежели взвести шнеллер, достаточно лишь притронуться к спусковому крючку и – пум! Один бедняга погиб у меня на глазах. Не успел поднять пистолет, выстрелил в землю. Соперник вызвал его прямо к барьеру – и в упор, как рябчика, положил…

Неужели, – подумал я, – он запомнил не только свой текст, но и мой? Нет, это кондуктор ему подсказал… Не мой гундос, а нормальный, внимательный…

– Что это вы тут сумерничаете?

Я был так раздавлен, что не заметил, как маменька появилась в дверях.

– Ферапонт, подай свечи… Бат-тюшки светы! – она всплеснула руками, увидев в руках у дочери пистолет. – В кого палить вздумала? Убери, убери!..

– Мы с папенькой собираемся на охоту.

– Ишь ты! Скоро ли?

– Завтра.

– Ах вот как! – уставила руки в боки: нет, ровным счётом ничего в ней не было от графини, а была крестьянская баба из Дергачей. Хотя какое я имел право судить после такого провала… – Граф сам себе голова, а у нас с тобою совсем другое оружие. Вот-вот приедет жених, а у тебя новые платья не сшиты!

– Заждались жениха-то… – съязвил старый граф.

– Ваше сиятельство! – цыкнула на него маменька. – Я тебе, старому греховоднику, не перечу: желаешь зайцев гонять – езжай с Богом. Хотя по мне – встретил бы Мишеньку, приласкал его…

– Кто таков этот Мишенька, чтоб я его дожидался?

– Ну, пóлно, пóлно!.. – И час в прайм-тайме закончился.

Начиная с премьеры, с самого первого вечера, я с точностью до секунды чувствовал, когда выключался эфир. Внешне ничто не менялось: мы, актёры, были на тех же местах, текст продолжал идти – но будто бы разом ослабевали струны. Как, знаете, после спектакля: в зале включается свет, зрители кое-как поднимаются, продвигаются к выходу…

Вечером меня настигло возмездие.

Перед сном я «молился на сон грядущий»: в ухе басил монах, я иногда механически подборматывал «господи-помилуй-господи-помилуй». Думаю, что лицо у меня было действительно покаянное, когда я вспоминал свой позор, позорище. Знаете эту шутку, пять ошибок в слове из трёх букв? Вот и я: в двух репликах – три ошибки. Сначала вылез не в очередь, потом… что было второе-то?.. «Экран», «экран»!.. А потом «шнеллера»… Стыд и срам…

Вдруг в ухе возникла Алка:

– Продолжай, Лёшик, молись. У меня нехорошие новости. Нет, не дома, не дома, здесь.

Выгоняют, подумал я одновременно с горечью и с надеждой.

– По итогам сегодняшнего дня нам выносится предупреждение. Точнее, тебе – предупреждение, а мне выговор. Да, да, мне! Выговор. По твоей милости. Как ты думаешь, кто пробил тебе разговор с домом? Все были против, все до одного. Говорили: нельзя, человек выпадет из процесса. Я сказала, под мою ответственность. А ты что за дебош мне устроил? Когда ты начал собачиться – я уже должна была вас немедленно разъединить. Пожалела. А зря. Уже за один этот ор надо было давать предупреждение. А что ты ляпнул в прайм-тайме? Что это за безобразие? Откуда ты взял «экран»? Ты же знаешь: современная лексика – категорически… Ты вообще свои рейтинги видишь?

Я дважды быстро моргнул. В системе условных знаков это значило «да».

– Лёшик, я сейчас говорю очень серьёзно: ты в плохом положении. Мало того, что ты меня подводишь… Я тебе удивляюсь. Тебе в смену платят три тысячи баксов. Ей-богу, я бы хотела такую работу. И ты ещё позволяешь себе расслабляться? Я тебя честно предупреждаю: так не пойдёт. Во-первых, не знаю, когда я смогу устроить следующий разговор. Вам с Мариной. И абсолютно точно без микрофона с твоей стороны. Будешь писать эсэмэски, не знаю что, но орать тебе больше никто не даст, это точно. А главное, Лёшик, ты должен собраться. Или лучше скажи сейчас: мы подыщем замену. Ты хочешь дальше работать?

Я моргнул «да».

– Ты уверен?

Я моргнул «да».

– Тогда возьми себя в руки. Давай, будь здоров.

7

Ночью не мог уснуть на душистых перинах. Здесь у меня постоянно проблемы со сном: я на воле-то никогда особой спортивностью не отличался, а тут совсем без движения, целый день сижу в кресле…

Ворочался, думал, как жизнь повернулась: снимаюсь в мыле, трясусь, чтоб не выгнали… Кто бы мне предсказал такое жалкое будущее, когда я был принц с золотыми кудрями, будущая звезда, наследник славной династии…