TEENариум. Антология невероятных историй

– Нет! Нет! – сказал он с тревогой. – Я не могу это взять… Сейчас я покажу тебе!

И в этот самый миг лампы в зрительном зале начали гаснуть – антракт закончился.

Мишка прозевал… придется ловить Анну Юрьевну после спектакля.

В ложе стемнело, и сосед вновь появился в поле зрения целиком – оплывшая, грузная фигура, трость на коленях, белоснежное пятно рубашки и четко выделяющаяся на ней клякса бабочки.

– Смотри через них! – воскликнул он, протягивая те самые очки на палочке.

Мишке очень хотелось сказать, что у него хорошее зрение, но он послушно взялся за ручку, поднес к глазам. Перед глазами поплыло, и он обнаружил, что на сцене все резко поменялось: исчезла елка, звездное небо, появились очертания богатого дворца, колонны и уводящие под потолок лестницы.

По одной спускался старик в чалме и восточном халате со звездами, и под мышкой он держал мешок.

– Славен будь, великий царь, знал меня отец твой встарь! – пел он, переступая со ступеньки на ступеньку.

Внизу, посреди сцены, толпились бояре в высоких мохнатых шапках, а впереди всех стоял другой старик в блестящем облачении. На голове его красовалась корона, седая бороденка воинственно топорщилась, но все равно выглядел он жалко, потерянно.

– Смотри, смотри, – прошептал в ухо сосед. – Так наделяют значением предмет!

Обладатель халата со звездами вытащил из мешка сделанного из золота петуха, тот забил крыльями, и в зрительный зал полетел звонкий голос:

– Ки-ри-ри, ки-ри-ку-ку! Царствуй, лежа на боку!

– И теперь эта безделица, игрушка определит судьбу целого государства…

Мишка смотрел, пытаясь понять, что происходит и какое это отношение имеет к нему и к вокзальной находке.

Царь по зову вещей птицы отправлялся в поход, обнаруживал убитых сыновей и шатер с красавицей внутри. Та игриво восклицала «Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! Не боюся я греха!» – и падал наземь старик в белоснежной чалме.

– Ты видел удар, понял, как надо это делать? – спрашивал сосед, но Мишка не мог ничего сказать.

Все его внимание поглощало то, что происходило на сцене.

– Вижу, что понял, когда надо, повторишь. Только бить надо было не старика, а петушка… – В шепчущем голосе прозвучало удовлетворение.

Очки на рукоятке – лорнет, да, теперь Мишка знал это слово – дрогнули в ладони.

Сцена вновь изменилась, возникли женщины в крылатых шлемах, свирепые бородатые мужчины в кольчугах, русалки, карлики и великаны, мрачные глубины реки, скалы и исполинское дерево… и кольцо, проклятое украшение, переходящее из рук в руки, несущее всем владельцам лишь горе и гибель.

Гремели голоса, происходило что-то не совсем понятное, а Мишка не мог оторвать взгляда.

Потом он моргнул и понял, что смотрит тот же балет, что с самого начала – вновь мыши и куклы. Поглядел вниз, пытаясь понять, куда делся лорнет, но ничего не нашел, перевел взгляд на кресло, то оказалось пустым.

Тучный, одышливый сосед, передвигавшийся с помощью трости, исчез бесшумно и бесследно.

– Но так толком ничего и не сказал, – с досадой пробормотал Мишка, понимая, что по-прежнему не знает, как поступить с вокзальной находкой.

Найти посох, как у того царя, и шарахнуть посильнее?

Или выкинуть находку в воду, как то кольцо?.. Найти прорубь на Москве-реке, позвать русалок?

Что означает «лишить значения» и как это сделать с золотыми часами?

Не глядя более на сцену, Мишка полез в карман, пальцы скользнули по холодному округлому боку. Негромкое тиканье усилилось, заполнило ложу, перебило остальные звуки, даже музыку, зазвучало назойливо и издевательски.

Разбить очарование, запустив в него банальностью? Как это сделать?

Мишка замахнулся и ударил часы кулаком – по самому большому циферблату, чтобы хотя бы погнуть стрелки. Помня о том, что происходило утром, ожидал, что промахнется, но попал, вот только эффекта это не произвело… разве что руку слегка ободрал, вон, даже кровь пошла.

Подумав немного, он стащил с ноги кроссовку и, чувствуя себя полным дураком, хлопнул ею по золотому «яйцу».

Тик-так… тик… и тут часы остановились.

Неужели все, так просто?

Мишка приложил вокзальную находку к уху, даже потряс, но та и не подумала оживать: холодный и теперь уже наверняка мертвый кусок металла… неужели он все-таки справился? Одолел напасть?

Вот только уж больно легко получилось.

Он убрал часы обратно, обулся, и тут ведущая в ложу дверь бесшумно открылась.

– Давай, выходи, – сказала заглянувшая внутрь билетерша, та самая, что впустила Мишку в театр. – Через несколько минут спектакль закончится, мне будет не до тебя. Пойдем, мальчик, быстрее.

Эх, не получится поймать Анну Юрьевну в вестибюле!

Но ничего, можно будет подождать ее снаружи, так даже лучше, не придется объяснять, как он попал внутрь.

– Святое дело, – проговорил он, поднимаясь и убирая часы в карман. – Спасибо вам. Скажите, а вы не знаете такого… ну, он постоянно ходит к вам на спектакли…

И Мишка описал соседа по ложе, вспомнил черный фрак, трость, лорнет, хромоту и одышку.

– Нет, не знаю. – Билетерша неожиданно сердито дернула головой. – Ты все выдумываешь. Или тебе кто рассказал?

– О чем?