Техасский сын (СИ)

Уже дальше она замечает копа в форме полиции Туэнтинайн-Палмс, покупающего тако в соседнем фургоне. Он забирает сдачу, надкусывает поджаренный лаваш в белом бумажном пакете и смотрит на Малию. А она на него. Она вынуждена стараться, чтобы сиюминутно не сорваться на бег.

Возможно, он узнал ее. Возможно, он уже звонит всем свободным патрулям. На ходу Малия рефлекторно заслоняет Кэла, хотя под толстовкой его все равно не видно. Рюкзак оттягивает плечи, наспех сунутая в карман карта тычется в ребра. В Северной Каролине она прошла сорок миль до Саутпорта, До Джошуа-три же от силы двенадцать - рукой подать.

А потом она налетает на неместного в знакомо мешковатой одежде туриста, пахнущей к тому же мексиканскими специями и бензином. Малия не утруждает себя извинениями и быстро срывается вперед, пока байкер не влепляется в ее предплечье, чтобы остановить. С заросшим лицом, крупными темными очками из ряда тех, что лениво крутят на стойке у кассы, но никогда не берут, и плотно надвинутым на лоб капюшоном, вытянутым из-под кожаной куртки. Это толстовка «DVS», которую Стайлз прислал ему на прошлое Рождество. Скейтерская фирма.

- За мной.

Скотт спешно оборачивается от них, но она знает, что он заметил Кэла. В горле встает сухой колтун пустынного перекати-поле, когда его рука быстро тонет в кармане его же куртки. Это не та жизнь, которую в восемь показывало ей американское телевидение. Нет ни романтических свадебных комедий девяностых, ни университетских клубов, пластиковых стаканчиков для шампанского и шапок выпускников. Есть просто пара тысяч под процент на кредитке и роль мамы с круглосуточной ответственностью за их ребенка. «Он родился двадцать первого мая, если ты хочешь знать».

- Ты в порядке? - только и спрашивает Скотт, когда они проползают по пожарной лестнице в комнату. Под капюшоном у него лысый косоватый череп, его неровности лезут из-под натянутой с затылка, будто вторично, желтой кожи. Все колото-резаные на свежак стянуты швейными нитками из одноразового набора в подарок с кокосовым мылом от гостиницы.

- Дерек зашил меня. Потом уехал.

- Кэлу недавно исполнилось четыре месяца.

- Ты знаешь, я должен был.

Она плотно стягивает губы. Вообще, все это не важно, потому что если бы она и могла тут разреветься, она все равно бы не сделала этого.

- Дай мне его, - просит Скотт. Наверное, это первый раз за шесть лет и без того не конфетно-букетного периода, когда он не пытается быть мягче. Голос сухой, как несмоченная желтая губка. Близость прошедших лет вымылась вместе с краской для волос.

- Папа здесь, маленький, - он упирается в него лбом, желваки тяжело дергаются. Добавьте к этому военную форму и сто двадцать четыре дня в Афгане с оговоркой на труповозку и ребенка дома. Он сосал грудь, вернулся - ребенок уже ходит. - Мама и я так долго тебя ждали, родной.

Слизистая болезненно раздражается. Вообще, и это тоже не важно, потому что дальше Скотт обхватывает ее худое тело в его застиранной футболке для лакросса, фаланги следуют вверх по хребту до третьего шейного позвонка, носы соприкасаются, покряхтывающий между ними Кэл хватается за цепочку на шее мамы ручкой с растопыренными пальчиками.

За стенкой кто-то выключает пикающий таймерной бомбой будильник. Малия трет глаза. На День труда они были в Миссури, сегодня октябрь и они в Туэнтинайн-Палмс в сто сорока трех милях от калифорнийской границы.

Скотта нет. Кэла тоже.

========== Мир обещал быть ==========

Комментарий к Мир обещал быть

“Она давно усвоила жизнь в одиночку, но Скотт не учился жить без нее”, - от перемены мест слагаемых сумма не меняется? Скотт, которого нагнули обстоятельства, - еще один хэдканон, не обессудьте :))) Жду, что вы скажете об этом.

+ https://www.stihi.ru/2017/05/06/8775

но опоздал.

eminem ft. x ambassadors - bad husband

Тело ломит от ночи в одной позе, но острее запомнило Скотта, когда он грубо брал ее в затхлой от влажности и забитого окна мотельной ванной с не вкрученной сантехником лампочкой и горелой проводкой в щитке, пока их сынишка сопел на чистой односпалке. Она скоблилась о сколотую белую эмаль под толчками, потом до того, как густое розовое солнце разлилось на парковки, кровь с ее белья проступила на замызганные простыни.

Скотт вернулся, но вернулся другим. С пленкой садизма в полиэтиленовых мясистых белках и нестянувшимся клеймом на подгрудной коже. Он тогда оставил ее в ванне, стянул использованную резинку в пластмассовое ведро без пакета и скурил половину пачки синего «кэмел» у отеля. Потом лег к Кэлу.

- Не стал будить тебя.

Когда она видит, как Скотт купает сына в заткнутой пробкой керамической раковине, перечная боль за ширинкой становится тупой, хотя и это тоже не важно, потому что она его не боится. Скотт ополаскивает головку Кэла с загустевшими темными волосками, обтирает пальцами его мокрое, разрумянившееся от парной воды тельце. Мышцы перекатываются под смуглой, крепко сбитой спиной, пока он снова и снова двигает рукой.